рыжими, как и рассказчик, — огромные дворцовые двери парадных зал распахивались, и из них выезжала на огромном цирковом велосипеде дрессированная собака, следом вывались хохочущие над фарсом зрители с огромными оранжевыми яблоками в руках. Дальше мыслям Виктории было дано новое направление: зачем было делать такие высокие двери — неужели архитектор планировал перемещаться по дворцу верхом, стоя на стременах? Но даже для такого вояжа можно было дверные проемы пониже сделать — экономия ценных пород древесины была бы весьма ощутимой.

— Прибыли! — счастливо объявил Мальцев, распахивая очередные гигантские двери.

После тяжелой роскоши покоев Анны Иоанновны белоснежная, наполненная светом и воздухом комната показалась Виктории верхом дизайнерского искусства. В обитых бело-розовым полосатым штофом креслах сидели две молоденькие девушки, оживленно болтая по-немецки.

Виктория уже видела принцессу Анну Леопольдовну, когда та, сопровождаемая унылым мужем, принцем Антоном-Ульрихом, присутствовала при завтраке Анны Иоанновны. Виктория была допущена в столовую высочайшим дозволением и стояла в уголке, ожидая, когда до неё дойдет ход. Ход не дошел — Анна Иоанновна рассердилась на племянницу, кричать на беременную не стала, но пришла в скверное расположение духа, прервала трапезу и удалилась в гардеробную переодеваться для посещения манежа. Виктории запомнилась неуклюжая из-за огромного живота молчаливая принцесса и худой принц с грустными глазами побитой собаки; не знай, что царская чета, приняла бы за бедных родственников. Впрочем, таковыми они и были, и если бы Виктория Чучухина хоть немного интересовалась историй Отечества и читала дополнительную литературу, рекомендованную в учебнике за восьмой класс, то ещё в школе узнала бы, что Анна Леопольдовна четырех лет от роду была привезена в Россию матерью, Екатериной Иоанновной, родною сестрой государыни. Вернулась домой сестрица императрицы, вернее не вернулась, а спаслась бегством от своего скупого и грубого супруга, герцога Мекленбургского. И росла Анна Леопольдовна Мекленбургская в Измайловском дворце близ Москвы, качалась на качелях под песни дворовых девок, с ними же собирала смородину по берегу Москвы-реки, но всё в её судьбе переменилось, когда её бездетная тетка Анна Иоанновна взошла на престол. Остроумно решила незамужняя самодержица вопрос о престолонаследии, назначив преемником кого-либо из будущих детей племянницы. И тотчас же по принятию решения императрица поселила тринадцатилетнюю Анну Леопольдовну в императорском дворце, окружив её штатом воспитателей. Мать будущего, не рожденного покуда правителя выучили французскому и немецкому языкам, приучили к чтению и привили правила придворного этикета. Девочка всё впитывала как губка, но не уяснила главное требование — быть следует такой, какой тебя хотят видеть. Анна Леопольдовна держалась особняком, предпочитая разговорам с придворными чтение, и поэтому во дворце говорили, что юная принцесса не имеет ни умственных интересов, ни вкуса к культурному обществу, ни уменья держать себя в нем с достоинством.

Виктория не раз с интересом слушала воспоминания придворных дам о подробностях пышной свадьбы Анны Леопольдовны, год назад отпразднованной во дворце. Виктория очень любила рассказы про свадьбы, представляя себя и Вуколова на месте новобрачных. И воображение ярко рисовало ей детали бракосочетания Анны Леопольдовны и принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Люнебург-Бевернского, молодого, однако не подающего никаких надежд. Но на место Анны Леопольдовны Виктории оказаться не захотелось. Всеми рассказчицами подчеркивалось, как невеста безучастно стояла под венцом, а в глазах была такая тоска, что многие дамы промакивали навернувшиеся слезы, демонстрируя последнюю французскую диковинку — крохотные кружевные тряпицы. И год спустя после той свадьбы придворные не уставали обсуждать ссоры между молодой Брауншвейгской четой и как могли раздували их взаимную вражду. Сплетнями жил дворец.

Но в это солнечное июльское утро Виктория не сразу узнала печальную племянницу Анны Иоанноны. За кофейным столиком сидела весёлая молодая женщина, а круглый животик лишь добавлял нежное очарование предстоящего материнства. Виктория склонилась в низком реверансе, которому обучалась несколько дней, тот ещё пилатес!

— Проходите, Виктория, — приветливо кивнула Анна Леопольдовна. — Мне хотелось бы с Вами поговорить.

Этим утром вокруг Виктории происходили явные чудеса: уже второй человек во дворце обращался к ней на «Вы».

— И мне бы тоже хотелось кое-что обсудить, — перебила принцессу вторая, темноволосая и донельзя хорошенькая.

Мальцева отослали, Викторию Чучухину усадили за стол и принялись угощать калеными орешками. Предложение садиться привело Викторию в ступор: при дворе Анны Иоанновны сидеть в присутствии царственной особы категорически воспрещалось. Часами приходилось стоять, никакой тренажер такой нагрузки Виктории не давал.

Анна Леопольдовна по большей части молчала, в то время как темноволосая тараторила без умолку. Виктория растерялась: может, эта беременная и не принцесса вовсе, раз брюнетка так вольно себя держит. Виктория Чучухина ещё не разобралась в перипетиях сложных дворцовых отношений и не знала, что темноволосая красотка была любимой фрейлиной Анны Леопольдовны баронессой Юлианой Магнусовной фон Менгден и что без совета своей подруги принцесса не предпринимала никаких действий. И сегодня пригласить Викторию для прояснения некоторых неясностей в картине грядущего тоже была идея Юлианы.

— Мы знаем, что Вы владеете даром прозора, а положение наше таково, что нам важно предугадать грядущие события, — обратилась к Виктории фрейлина.

— Предугадывать не могу, рассказываю лишь то, что знаю, — привычно прокомментировала ситуацию с ясновидением Виктория. Но её пояснения, как, впрочем, и всегда, проигнорировали.

— Ея Высочество имеет к Вам важный вопрос. Вы одолжите нас чрезвычайно, ежели верно ответите, — торжественно произнесла Юлиана.

Виктория сразу догадалась, что её будут спрашивать про пол ребенка: весь дворец жил ожиданием рождения наследника престола. «Только за УЗИ мне осталось поработать», — обреченно подумала Виктория Чучухина, но вопрос был из совершенно неожиданной области.

— Скажите, можно надеяться, что он вернется в Петербург? — принцесса протянула Виктории маленький овал с портретом белокурого красавца.

— Разумеется, приедет, — поспешила успокоить Анна Леопольдовну Виктория: беременным нельзя волноваться. — А кто это?

— Граф Карл Мориц Линар, — тут же влезла в разговор Юлиана и добавила: — Учтите, сие тайна, о коей рассказывать никому не следует.

— Да пожалуйста, — Виктория пожала плечами, была нужда кому рассказывать, хотя, если действительно нельзя про это говорить, какого фига они с ней, первой встречной, делятся, дурочки болтливые… — а Линар — это ленинская армия? У моей подруги так дедушку звали.

— Причем здесь чей-то дедушка! Не отвлекайтесь, отвечайте на вопросы Анны Леопольдовны, — возмутилась Юлиана, ей не терпелось расспросить о своих проблемах, но принцесс, и тем более беременных, принято пропускать вперед.

— Скажите, а как скоро граф приедет в Петербург? — тихо спросила Анна Леопольдовна и посмотрела на Викторию так, что ей ничего не оставалось, как ответить.

— Очень скоро. Уже чемоданы пакует.

— Что делает? — не поняли слушательницы.

— В дорогу собирается, — пояснила Виктория.

Девушки переглянулись.

— А про меня он думает? — вновь зазвучал тихий и мелодичный голос