Юва могла бы сложиться пополам и заснуть прямо на снегу, когда они наконец добрались до побережья, где из моря вырастала громада Наклава. Даже в это время суток в синей мгле сверкали огни. Сотни тысяч огней уместились на огромном острове. Точнее, на двух островах, но маленький располагался почти вплотную к большому, как будто когда-то они составляли единое целое. И оба острова были перенаселены, это точно. Наклав был настолько плотно застроен, что невозможно разглядеть, где заканчиваются постройки и начинается скальная порода. Подшучивая над гостями, горожане рассказывали, что крайние дома нередко обрушиваются в море.

Полночи отряд напряжённо шёл, чтобы доставить новичка в город до того, как его рана загноится. Он выпил четверть бочонка ржаной водки и теперь храпел в санях, которые волокли Броддмар и Гнилобой. Свёрнутая волчья шкура лежала на мешке Ювы, потому что новичок жаловался на исходившую от неё вонь.

На самом деле Юва хорошо его понимала. Всякий раз, когда ветер дул со стороны шкуры, до неё доносился запах дикой крови и казалось, что она по-прежнему лежит, придавленная мохнатым волчьим телом. От таких воспоминаний сердце трепетало в груди. Она уже пару недель обходилась без клыкарышника, но эта охота потребовала слишком многого и пробудила страх, который всегда дремал в её душе.

Пока они шли через Наар, Юва подавляла страх мыслями об огне. Деревня заканчивалась у моста, ведущего в Наклав. Охотники расходились, не дойдя до городских ворот, потому что Лок и Ханук жили в Нааре. Однако Хануку предстояло позаботиться о санях, поэтому ему пришлось пойти с остальными и дождаться, когда выгрузят новичка.

Ворота Наара больше походили на высокую чёрную крепостную башню, заметённую снегом с подветренной стороны. Броддмар предъявил охотничью лицензию одному из стражей, тот зашёл в башню и вернулся с начальником – совершенно бесстрастным человеком из Стражи врат. Он тёр глаза: судя по всему, его только что разбудили. Как и всегда, он тащил за собой тележку.

Броддмар открыл ящик, стоявший в санях, и перегрузил в тележку три чёрных меха с кровью. Начальник стражи подписал бумагу, с надменным видом разглядывая охотников. Юва очень устала; больше всего ей хотелось попросить его перестать делать вид, что он держит всё под контролем. Да, он запрёт кровь в сундук, и её отвезут прямо к кругу Наклы без остановок, но какая-то её часть всё равно неизбежно исчезнет по пути – а ведь за эту кровь заплачено жизнью.

Но Юва промолчала. Не только потому, что нужно быть идиотом, чтобы дразнить одетых в чёрное стражей с круглой печатью на груди, но и потому, что бумага в его руках гарантировала охотникам заработок.

Броддмар взял её и положил в карман.

– С нами тут новый парень, с ним случилось несчастье, – сказал он, кивнув на сани. – В ногу укусили.

Начальник стражи уставился на Броддмара.

– Кто его укусил?!

– Нет, нет, не люди. Его укусил волк. Несчастный случай на охоте, вот и всё.

Начальник стражи закатил глаза.

– Ладно. Выгружайте его здесь, мы отправим его на повозке в лечебницу на Квискре.

Он пролаял приказ стражам и пригрозил Броддмару, что в следующий раз вычтет из жалованья охотников стоимость провоза, после чего скрылся в башне вместе с тележкой. Юва вынула из саней арбалет и разбудила новичка. Стражи врат подошли за ним. Он окинул их затуманенным взглядом. Юва поборола соблазн сообщить ему, что охотники сдали его стражам за попытку украсть кровь.

Этот придурок испортил охотничий сезон, а ведь он был короток: между периодом полной тьмы и весенним равноденствием. Броддмару предстояло отслужить в Страже врат, а у Лока скоро должен был родиться пятый ребёнок. Успеют ли они сходить на охоту ещё хоть раз?

Возможно, получится прожить на те небольшие деньги, что Юва успела скопить, но вот новый арбалет не купить.

Ханук взял сани, пожелал всем спокойной ночи и вернулся в деревню.

– Значит, по мосту пойдёте только вы вчетвером? – спросил страж. – Тогда нам придётся осмотреть ваши пасти.

Ну вот, опять…

Гнилобой разинул рот, не задавая вопросов. Им не впервые приходилось сверкать зубами. Юва открыла рот, и страж заглянул в него. Он казался сконфуженным, поэтому сделал дело не слишком основательно. Возможно, потому, что охотники из её отряда ходят здесь так часто, что их уже можно было считать знакомыми. Она взглянула на Броддмара – тот тихо разговаривал с другим стражем. Юва навострила уши, но ничего не расслышала.

Нолан ослепил стража улыбкой, которую проверили очень быстро. Он всегда легко отделывался: у него всегда всё в порядке. Он был опрятен и вежлив в разговоре, но именно он знал самые похабные анекдоты и умел задавать самые неприятные вопросы.

Наконец им разрешили продолжить путь по мосту, но идти было очень трудно. Ноги Ювы дрожали от того, что им пришлось продолжить ходьбу. Море билось о массивные опоры моста, но они стояли крепко, придётся и ей выстоять. Мост назывался Шестым, и самое глупое, что мог сделать чужак, это спросить стражей, куда делись пять предыдущих. Шутка была настолько избитой, что чужаку могли отказать в проходе по мосту.

Ледяной ветер с фьорда кусал щёки, но утих, стоило им войти в городские ворота и оказаться в укрытии из бесконечных рядов построек, составлявших Наклав. Юва спросила у сторожа, есть ли у него свободные гонцы, и тот признался, что сжалился над двумя из них и они ждут в башне. Он постучал по двери, и на улицу вышел знакомый ей мальчишка.

– Гонца, госпожа?

– Можешь навестить Эстер Спинне в седьмом доме на Монетном бульваре? Ты уже бывал у неё. Скажи, Юва вернулась на два дня раньше срока. У нас возникли проблемы, мы принесли всего одного зверя.

– Да, госпожа! Эстер на Монетном бульваре, 7, у Ювы начались проблемы на два дня раньше, она вернулась с одним зверем.

Юва испытывала такую усталость, что не стала поправлять его.

– Эстер заплатит тебе, – сказала она.

Мальчишка уже собрался бежать, но Юва внезапно сообразила, что надо попросить его дождаться утренних колоколов.

Гнилобой попрощался и свернул направо, в сторону Раутана, Нолан направился по улице Муун. Юва и Броддмар вместе зашагали по улице Заблудших. Они шли молча. Юва слышала, что Броддмар размышляет: когда он думал, то обычно щёлкал языком по нёбу; но если задать ему вопрос, он не ответит, не скажет ничего ни о проверке зубов, ни о том, что случилось на охоте.

Они молча шагали вдоль рядов мягко светящихся фонарей по Туманному волоку, пока не дошли до Шкурного двора. В этом месте Юва привыкла слышать шум из пивной, но сейчас всё было тихо. В её детстве весь двор предназначался исключительно для охотников. В массивном каменном здании на краю кручи разделывали туши и торговали. Сейчас охотников стало меньше, а людей больше, поэтому половину здания переделали в постоялый двор. Пиво приносило больше дохода, чем шкуры. Но постоялый двор по-прежнему назывался Шкурным двором, потому что название уже приклеилось к зданию.