Первый связан с деградацией в среде правящей элиты, и если правящий класс не найдет способа свергнуть ее, то деградация охватывает правящий класс целиком. После чего остается ждать, пока государство не станет жертвой внешнего врага или внутреннего восстания.

Второй путь — это процесс разложения самого общества через гедонизм, постепенно понижающий этноэнергетику государства до последующего крушения.

Исследовавший культ наслаждений в древнем Риме Ж.-Н. Робер писал: «…во все века и все эпохи одно желание было для всех людей общим: желание счастья… Однако очень скоро стало понятно, что путей много, но все они не ведут в никуда и… счастье по-прежнему остается химерой… Самое большое, что допускали мудрые философы, — это возможность достижения интеллектуальной радости, душевного мира. К сожалению, познать эту интеллектуальную радость способны были лишь немногие… Другие, коих было большинство, пытались маскировать осознание собственной ущербности с помощью ощущения счастья. Поскольку человеку никогда не хватало рассудительности, чтобы не следовать собственным инстинктам, он полагал, что найдет счастье в непосредственном удовлетворении своих естественных потребностей… Скрывая отсутствие счастья, наслаждение отвлекает от его поисков с помощью обманчивой иллюзии его присутствия… Наслаждение, следовательно, является язвой, присущей всякой цивилизации, злом, принимаемым человеком за спасительное средство, но постепенно ведущим к вырождению» (Роббер Ж.-Н. Повседневная жизнь древнего Рима через призму наслаждений. — М., 2006. С. 9, 10).

Гедонизм набирает силу в разбогатевшем государстве. В основе гедонизма лежит простая формула: жизнь коротка — надо воспользоваться имеющимися возможностями. Когда отпадает надобность в ограничениях, возникает сектор экономики ориентированный на создание удовольствий. Культ удовольствий становится чрезвычайно выгодным видом предпринимательства. А против денег, как известно, защиты нет. Это тот таран, ломающий любые заграждения. Спрос рождает не только предложение на индустрию развлечений, но и «философию», оправдывающую гедонизм. Обращение к свободе является в ее арсенале одним из важнейших (о чем подробно пойдет речь ниже).

Оба эти пути сводятся к формуле: деградация — есть энтропия, сопровождающаяся разрушением этноэнергетики.

Деградация системы означает снижение ее способности к воспроизводству силы. Чтобы уравновесить ее расход и приход, системе приходится прибегать к редукции — уменьшению числа входящих в нее элементов и, соответственно, упрощению своих управленческих связей, снижению управленческой нагрузки. Именно этому подспудному желанию следовала московская делегация в Беловежской пуще, предложив ликвидировать Советский Союз. Но это дало лишь временное облегчение. Процесс снижения энерговоспроизводства толкает к дальнейшей редукции, которая переходит в новую антикачественную стадию — перманентную дряблость социального организма. Это как у стариков: с возрастом растет стремление к покою, снижаются требования к наполненности своей жизни, и так пока не наступает окончательное успокоение.

Социальная деградация иногда носит объективный характер. Известны случаи, когда оттесненные врагом племена, попадали в тяжелые природные условия и теряли часть накопленного культурного наследия. Но деградация может быть добровольной. Самое распространенное явление добровольной деградации среди людей — алкоголизм и наркомания.

Деградация может проявляться как побочный продукт социальной деятельности, не затрагивающий ядра общества, а может сложиться в систему. Самоорганизация — непременное свойство развившейся системы. Когда деградация набирает силу, она становится системной и тоже обретает свойства самоорганизации, и стремится к обретению устойчивости. Деградация начинает жить по своим энергетическим принципам — жить энергией распада. И тогда остановить процесс саморазрушения становится невозможным.

И последнее соображение. Социальная деградация не может идти «вообще». Как болезнь она имеет своих распространителей, она порождает своих носителей. Энергия распада толкает их верх, блокируя при этом созидательные элементы.

В свое время нашумел фильм-трилогия «Матрица». Дискуссия выглядела весьма надуманной. По сюжету некий внешний разум придумал систему тотального контроля над людьми, поместив их в виртуальную реальность, где они чувствовали себя если ни счастливыми, то существовали вполне комфортно. Надуманность споров состояла в том, что в фильме ясно показано, что как раз «реальный мир» хакеров во главе с их предводителем Нео и есть фикция. Именно они сотворили компьютерный мир-игру, в котором персонажи могли перемещаться по телефонным проводам, драться, попирая закон гравитации (зависать в воздухе, бегать по стене) и легко уклоняться от пуль. В фильме продемонстрировано, как это делается: прежде чем уйти в «реальный мир», хакеры подключали свой мозг к компьютеру. Получается, не фантастический Архитектор, а предводитель хакеров Нео контролировал сознание своих подопечных! Для этого он и объявил подлинный мир иллюзорным, предложив вместо него сетевой (и игровой) мир под названием «Матрица». Но фильм выстроен так, что логика зрителей выворачивается: очевидное становится не очевидным, а обманка воспринимается как реальность. Задача такой логики — видеть то, чего нет, и не видеть (игнорировать) то, что очевидно. Эту ситуацию ныне называют постмодернизмом.

Один из отцов перевернутой логики французский философ Ж. Бодрийяр объявил реальную жизнь «утерянной», вместо нее выдумывается новая реальность, для чего необходимо снять своеобразную копию с утерянного оригинала. Такую копию он назвал симулякром. Название прижилось.

(Стоит отметить, что Франция весь XX век являлась родиной многих весьма специфических философско-культурных теорий, становившихся модным — дадаизма, кубизма, экзистенциализма… Правда, все они быстро сходили на нет.)

Итак, для мира симулякров реальность — фикция Людям только кажется, что они живут, а на деле живут, укутанные в информационные коконы, ими манипулируют сильные мира сего. Само по себе такой посыл верен и он давно разрабатывается социальными критиками самых политических направлений. Традиция такой критики восходит к теориям отчуждения Гегеля и Маркса. И вывод Бодрийяра и его последователей тоже не нов: надобно взорвать эту псевдореальность. И взрывают и убивают «по идейным» соображениям, а почему бы и нет, раз реальность фикция, и надо звать живых вырваться из коконов? Объявим войну лейтенантам Смитам!

Конечно, Бодрийяр к преступлениям не звал, наоборот, сознавая такую опасность, доказывал тщету террористических усилий. Однако Маркс тоже предостерегал против казарменного коммунизма, но именно под знаменем марксизма Сталин, Мао, Пол Пот и Ким Ир Сен построили в своих странах казарменный «коммунизм». Логика учения в обществе «пролетарской диктатуры» вела к антилогике, как реальности, в которой марксизм становился симулякром.

Прежде чем объявлять мир «фикцией», который надобно заменить Нео новой реальностью, стоит подумать, кто воспользуется такой философией? (В частности, стоило бы подумать, кем бы стал вожак хакеров Нео в случае его победы? Не новым ли диктатором?). Известно, что дорога в ад вымощена благими намерениями. И «благие теоретики», а равно практики, имеют непосредственное отношение к теме деградации: воюя с «неправильной» реальностью, творится новая, которая часто оказывается тупиковой. И эта реальность оказывается питательной средой для личностей, играющих на понижение этноэнергетики народа и общества. Таких людей будем называть деградантами.