Поль приподнял раму, уселся на край окна и заговорил:

— Вы говорили о новых сферах деятельности: незаконное задержание, пытки. Государственные перевороты тоже?

— Вы неподражаемы, — произнес Арчи, приподнимая верхнюю губу.

Он с грустью посмотрел на остатки арманьяка, каплями застывшие на стенках бокала.

— Да нет же, наш бизнес вполне традиционен. Бюро в Провиденсе — это добрая старая оперативная структура. Качественная информация, изредка силовые действия, если необходимо, но все это на основе современной методики и с помощью лучших профессионалов. Скажу вам, что в отставке я делаю то же, что делал до этого всю свою жизнь. Прошлое догнало меня.

Как и меня, подумал Поль.

— Надо понять, — прошептал Арчи, склоняясь к Полю и словно выдавая секрет, — что ЦРУ вернуло себе влияние, поставив все на карту исламизма. Чтобы запустить механизм такого мастодонта, нужен простой и понятный лозунг. Раньше была борьба с красными, теперь с бородачами. Ребятам из Конторы пришлось изрядно потрудиться, чтобы поднатореть в этой области. Надо было учить языки, обновить досье, освоить совершенно иную историю. Они уже близки к цели, и поскольку их новый враг вездесущ, им кажется, что они держат под колпаком весь мир. В реальности это не так.

Спиртное сделало рот Арчи не таким чувствительным, и он залпом выпил чашку горячего кофе, поставленную перед ним официантом.

— В сегодняшнем мире, — продолжил он с горькой усмешкой, — кроме бородачей есть и другие угрозы. ЦРУ не в силах отслеживать все, но и забыть про них не может. Согласитесь, ведь и Бен Ладен когда-то считался паяцем. Ничего из того, что может показаться странным, маргинальным и потенциально опасным, нельзя упускать из виду. Вот тогда-то, вместо того чтобы отправить досье в архив или расходовать бюджет без ясной цели, они обращаются к нам.

— Ну и как это все происходит? Вы сами выбираете цель или идете по следу, который укажут?

— У нас есть геополитический отдел и отдел аналитики, но здесь мы не можем сравниться с Конторой. В большинстве случаев все обстоит точно так, как вы говорите: мы бежим за поднятым ими зайцем. Нам дают наводку на нечто странное, на запах следа, который не кажется важным, но не должен быть просто отброшен. Иногда след ведет далеко, иногда прерывается сразу.

— И этого хватает, чтобы содержать бюро?

— Контракты весьма солидны, и их у нас много, вы знаете.

Поль улыбнулся. За признанием Арчи сквозил всегда удивлявший его инфантилизм, прикрытый взвешенными словами и жестокостью. В мире разведки каждый старался придать себе угрожающий или очень занятой вид. На деле же главным было детское удовольствие от игры. Арчи больше не принадлежал к государственным структурам, и это избавляло его от необходимости искать моральные оправдания своим действиям. Он больше не должен выдавать себя за героического защитника свободного мира. Его цель — деньги. Эта простая истина лишала его слова того налета лицемерия, который обычно смазывал подлинные цвета шпионажа — грубоватые, но довольно яркие.

Поль допил кофе, и Арчи сразу повел его наружу через маленькую дверь со стороны моря. Вода лишь немного не доходила до здания. Они дошли до подступов к маяку, откуда в море выдавался длинный пирс.

— Там в самом конце маленькая площадка, — сказал Арчи, указывая на пирс. — Пойдемте туда, немного разомнем ноги. Кроме того, я вам должен что-то сказать.

— У вас есть для меня заяц!

— Господи боже! — воскликнул Арчи, стуча о землю тростью с металлическим наконечником. — Как вы сообразительны!

Провиденс. Род-Айленд

— В прошлом году мы открыли маленькое бюро в Лондоне, — сказал Арчи. — Не для работы в самой Англии, ясное дело. Бриты сами доки в разведке. Мы им не нужны. Кроме того, они не любят поручать кому-то свои дела. Это бюро всего лишь плацдарм на подступах к новым рынкам на континенте.

Чем дальше в море, тем пирс становился все уже, превратившись в узкую цементную полоску на скалах. Небо прояснялось, а море приобрело цвет старого олова.

— Сегодня слишком опасно зависеть от одного клиента. Бюро в Провиденсе должно все время думать о новых источниках финансирования. Примерно как ваша клиника…

Поль обернулся, чтобы посмотреть, не шутит ли Арчи, но тот выглядел серьезным и сосредоточенным.

— В перспективе я, конечно, присматриваюсь к Дальнему Востоку. Я туда, кстати, скоро надолго уеду. Но пока суд да дело, мы пошли по самому легкому пути и занялись Европой. Я имею в виду не Западной. Бельгия и Голландия — заповедник ЦРУ, Италия тоже. Французы могли бы воспользоваться нашей помощью, если бы трезво оценили свое положение, но это довольно странный народ. Они мыслят не так, как остальное человечество. Надеюсь, я не задел вас, Поль.

Поль не отреагировал. Это была их старинная шутка. Арчи не упускал случая назвать его французом, ведь Поль родился в Новом Орлеане.

— Нет, главный растущий рынок — это прежняя Восточная Европа. Там два десятка стран, переживших пятьдесят лет диктатуры. Их разведки далеко не бездарны, любой диссидент это подтвердит. И все же они не могут избавиться от вышедшей из моды манеры силовых действий. Они не вполне приспособились к современному миру. Стоит ситуации усложниться, и они теряются.

Они добрались до конца пирса, вышли на маленькую дощатую площадку и облокотились на балюстраду. Казалось, что вокруг открытое море. Большие парусники прямо перед ними огибали буи. Они проходили так близко, что было слышно, как полощутся на ветру паруса и хлопают снасти. Арчи поднял воротник своей куртки и, по мнению Поля, стал похож на типичный персонаж времен холодной войны. Как бы ни смеялся Арчи над поляками и их коммунистическим наследством, он и сам принадлежал к старой школе. Пустынная площадка, два прислонившихся к балюстраде неожиданных посетителя, уставившиеся в горизонт, — вся сцена нелепым осколком давно исчезнувшего мира словно служила иллюстрацией к Джону Ле Kappe. Почти не разжимая губ, Арчи повел рассказ, ради которого все и затевалось:

— Польские власти недавно вышли на английские спецслужбы и попросили совета. Мой старый друг лорд Брентам все еще авторитет по вопросам безопасности в Уайтхолле. Он обещал мне, что, хотя и не может сотрудничать напрямую, будет держать нас в курсе некоторых просьб о помощи, время от времени поступающих из-за границы. Он вызвал меня и передал досье поляков.

Дувший с земли бриз вдруг усилился, и волны покрылись барашками пены. Шедшие против ветра парусники стали заметно крениться.

— Коротко расскажу, в чем дело. На прошлой неделе на западе Польши во Вроцлаве была разгромлена биологическая лаборатория. Похоже, что орудовавшая там группа принадлежит к радикальным экологическим движениям. Точнее, речь идет о защитниках животных. Были открыты все клетки и выпущены подопытные животные. Говоря между нами, я сочувствую этим ребятам. Там бог знает что делают с несчастными невинными тварями…