Арчи не задержался на этой теме, ибо не привык примешивать к делу эмоции. Поль ни разу не видел, чтобы тот когда-нибудь обращал на животных внимание.

— Поляки провели классическое полицейское расследование, похоже, весьма недурное. Они решили, что в деле принимала участие группа по крайней мере из двух человек. Вполне возможно, что они прибыли из-за границы. Польские экстремисты у них под неусыпным контролем, и, судя по всему, среди них нет групп, планировавших такого рода акции. С юридической точки зрения дело закрыто, но, поскольку есть риск, что информация просочится за пределы страны, они на всякий случай сообщили о случившемся своим спецслужбам. Вот эти-то и забеспокоились. Они знают, что во многих странах Западной Европы и в США экстремистские группы такого типа представляют серьезную угрозу. Их активисты не останавливаются перед вандализмом, а иногда и перед убийствами. Вам это известно?

— Кое-что слышал.

— Короче, поляки навели справки и выяснили, что главным рассадником воинствующих экстремистов, выступающих в защиту животных, сегодня является Англия. Им пришло в голову попросить англичан оценить ситуацию в Польше. Они хотят знать, отчего именно их выбрали мишенью и нет ли в стране других способных привлечь внимание преступников целей. Попросту говоря, есть ли риск заражения. Лорд Брентам любезно сдержал данное слово и, так сказать, вложил нам ногу в стремя. Английские спецслужбы передали нам все досье. Они заявили, что США подвергаются такой же опасности террора, что, кстати, полная правда, и что бюро в Провиденсе располагает лучшими в своем роде специалистами.

— Что, кстати, неправда?

— Ну конечно. Мы никогда не работали в этой области.

Поль приехал из Атланты в легкой куртке и начинал зябнуть.

— Может, пойдем потихоньку обратно? — предложил он.

Поглощенный своими мыслями Арчи повернулся, не ответив ни слова.

— Вот так нам и достался контракт на консультирование поляков. Финансово он не очень интересен, но, если мы хорошо поработаем, появятся неплохие шансы на регулярное сотрудничество. Мы сможем выйти на европейский рынок разведки. Начинаете понимать, почему вы мне необходимы?

— Я ничего не смыслю в животных, — сказал Поль с улыбкой. — Вам скорее нужен ветеринар.

Арчи немного откинулся назад и провел рукой по волосам, растрепавшимся от ветра.

— Подумайте, Поль, — сказал он без тени улыбки. — Вы можете быть нам чрезвычайно полезны.

Шофер подогнал машину к началу пирса. «Ягуар» ждал их с открытыми дверцами, напоминавшими паруса приплывшей откуда-то с земли яхты. Арчи обошел машину. Поль уселся рядом с ним в дышащий теплом салон. Старик согревал руки дыханием.

— Во-первых, — продолжил он разговор, — вы и сами знаете, что хорошие оперативные работники — редкость. Для бюро в Провиденсе я легко могу найти техников и исполнителей, но оперативные работники — совсем другое дело. Нам их чертовски не хватает.

— Поищите получше, я не один такой.

— Это еще не все. В нашем случае нужен очень разносторонний человек. Он должен быть своим в кругах исследователей-медиков, понимать их язык и ставки в игре. Ему придется на месте осмотреть эту самую лабораторию. Польские спецслужбы в курсе всего дела, чего нельзя сказать о полиции, у них там свои особенные понятия национального суверенитета, и наш агент должен будет выдавать себя за медика, а кто же лучше врача сможет сыграть эту роль? Если он обнаружит улики, агенту придется идти по следам группы, ответственной за всю эту историю. Он должен будет сблизиться с ней и уяснить себе ее намерения. Учитывая потенциальную опасность всех таких групп, он должен уметь работать под прикрытием. Это дело требует многосторонней квалификации. Вы, мой дорогой Поль, единственный в своем роде, вы ею как раз и обладаете.

— Судя по вашим словам, на такую работу уйдет не меньше года. У меня сейчас другое ремесло, и я вовсе не собираюсь его бросать.

— Вы слишком серьезно подходите к делу, — сказал Арчи, помотав головой. — Речь не идет о том, чтобы обеспечивать безопасность Польши. Мы же сейчас не в Конторе, у нас просто свой бизнес, и точка. Мы оказываем услугу, добиваясь лучшего соотношения цены и качества. Мы должны знать достаточно, чтобы составить внятный отчет о проблеме и предоставить возможность спецслужбам заняться своим прямым делом. Вы понимаете?

Машина снова въехала на сельскую дорогу. Арчи, извиваясь, стянул с себя пальто.

— Поверьте мне, здесь работы не больше чем на месяц. Я лично ручаюсь за это. Через тридцать дней вы выходите из игры. Как вас еще убедить? Возможно, даже и месяца не понадобится. На мой взгляд, тут все легче легкого.

— А если это не так?

— Послушайте, Поль, вы всегда были въедливым парнем оттого и продвинулись, но именно поэтому вы нуждаетесь в дружбе благоразумных людей вроде меня.

После всех передряг своей жизни Арчи еще смел называть себя благоразумным! Поль посмотрел на него с таким изумлением, что оба расхохотались.

Атланта. Джорджия

Поль поднимался на грузовом лифте с раздвижной сеткой. Он с грохотом открыл ее. В конце-то концов, ночью, в опустевшем здании, он мог дать выход дурному настроению. Арчи отвез его в аэропорт Кеннеди на своей машине. Успев на последний рейс и взяв по прилете такси, Поль добрался до дома к двум ночи.

Входная дверь плавно закрылась сама. Не зажигая свет, Поль рухнул в старое кожаное кресло. В доходивших до самого потолка шестиметровых оконных проемах сверкали огни города. Было еще тепло, и верхние рамы оставались открытыми. Сквозь них подобно шуму прибоя доносились звуки мегаполиса и приглушенное шуршание шин. Где-то вдалеке слышалось завывание сирены «скорой помощи».

Поль и дня не провел в поездке, но этого хватило, чтобы почувствовать себя чужим в собственном доме. Бесплодная, но непобедимая лихорадка мира разведки, живым символом которой выступал Арчи, снова охватила его, и Поль винил себя за это.

Старая мастерская, которая служила ему квартирой, была окружена галереей и не имела перегородок. Огромный холодильник со стеклянной дверцей стоял внизу в самом центре комнаты. Поль вынул оттуда баночку колы. По-прежнему не зажигая света, он обошел привычный мир своего дома. Стол для пинг-понга, боксерские груши, книги в ящике, два поставленных один на другой телевизора, которые он всегда включал одновременно. Располагавшаяся прямо тут же в углу уборная пряталась за пианино, на котором Поль никогда не играл, если не считать недели перед каждой поездкой к матери в Портленд. Он все никак не решался признаться ей, что бросил фортепиано, которому она посвятила всю жизнь.

Поль всегда спрашивал себя, не смерть ли отца привела его в армию. Другой серьезной причиной этого шага могло стать желание навеки избавиться от занятий музыкой… Уже давно он испытывал к ней отвращение. К счастью, в его жизни появилась труба, и все изменилось.

Он пересек комнату и взял инструмент, лежавший на подоконнике. Одно лишь прикосновение к нему всякий раз вызывало на лице улыбку. Поль пробежался пальцами по пистонам и машинально дунул в мундштук. Потом он сжал его губами и извлек из трубы все более громкую восходящую гамму. Последняя нота прозвучала в полную силу. Ее легко могли услышать на другом конце парка, лежавшего прямо перед окнами. Это обстоятельство и решило дело при выборе жилья. Полю было плевать на комфорт и размеры, он просто хотел иметь возможность играть на трубе в любой час дня и ночи.