И в самом деле, оно было похоже на тюрьму: дверь железная и необыкновенно крепкая, а единственное окно заделано частой решёткой. Деревянный пол скрипел и гнулся под моими шагами. И пол, и стены были запачканы кофе или какой-то другой тёмной жидкостью. В общем, это было далеко не то местечко, где у человека могут возникнуть причины развеселиться.

Едва я окончил свой осмотр, как услыхал в коридоре звук приближающихся шагов и дверь открыл мой приятель по дрожкам. С многочисленными поклонами и извинениями за то, что оставил меня в «расходной комнате» – или «комнате для расходов» – буквально так он и назвал её, а я что-то не знаю, как это правильнее перевести с русского на английский, он объявил, что обед готов, и повёл меня по коридору в большую, великолепно убранную комнату. В центре был накрыт стол на двоих, а около печи стоял человек несколько старше меня. При моём появлении он обернулся и шагнул мне навстречу с выражением глубочайшего почтения.

– Вы так молоды, а уже так знамениты! – воскликнул он и, с видимым усилием овладев собой, продолжил: – Прошу вас, займите место во главе стола. Вы, без сомнения, устали после долгого и опасного путешествия. Мы пообедаем здесь tête-à-tête[5], а остальные соберутся после.

– Господин Демидов, я полагаю? – спросил я.

– Нет, – ответил он, устремляя на меня взгляд зелёных пронзительных глаз. – Меня зовут Петрухин. Вы, вероятно, меня с кем-то путаете. Но теперь ни слова о деле, пока не соберётся совет. Отведайте-ка супа, непревзойдённый шедевр нашего повара. Он, как вы убедитесь, своё дело знает.

Кто такой этот Петрухин или другие, о которых он говорил, я не мог себе представить. Приказчики Демидова, скорее всего.

Странно, правда, что фамилия Демидов незнакома моему собеседнику. Так как он казался нерасположенным заниматься какими бы то ни было деловыми вопросами, я также отбросил их в сторону и разговор наш перешёл на общественную жизнь Англии – предмет, относительно которого он проявил большую осведомлённость. Также и его замечания насчёт теории Мальтуса[6]и законов роста населения были на редкость интересны, хотя и страдали излишним радикализмом.

– Кстати, – сказал он, когда мы за вином закурили сигары, – мы бы ни за что не узнали вас, если б не английские наклейки на вашем чемодане. Какое счастье, что Александр обратил на них внимание! У нас не было ваших примет, и мы, честно говоря, ожидали встретить человека гораздо старше вас. Вы, нельзя не признать, очень молоды, принимая важность вашего поручения.

– Руководство мне доверяет, – ответил я. – К тому же людям, занимающимся нашим ремеслом, давно известно: молодость делу не помеха.

– Ваше замечание, сударь, вполне справедливо, – отвечал мой вновь обретённый друг, – хотя меня несколько удивляет, что вы изволили назвать нашу славную деятельность «ремеслом». В данном термине, как мне кажется, содержится нечто низменное, и он не очень-то подходит людям, соединившим свои усилия во имя благороднейшей цели – дать человечеству то, что ему всего нужней, но чего без наших усилий оно, как вы понимаете, никогда не получит. Братство духа – вот, пожалуй, название, которое нам больше всего подходит.

«Боже праведный, – подумал я, – какое бы удовольствие было старику Диксону послушать его! Этот малый сам, видать, большой делец, как бы он там себя ни называл».

– Ну-с, сударь, – сказал Петрухин, – часы показывают восемь, и совет, вероятно, уже собрался. Пойдёмте, я представлю вас. Думаю, излишне напоминать, что всё совершается в строжайшей тайне и что вашего появления ожидают с большим нетерпением.

Я обдумывал, пока шёл за ним следом, как мне лучше исполнить моё поручение и добиться наиболее благоприятных условий. По-видимому, им не терпится в этом деле не менее моего, и мне кажется, противоречий я не встречу. Так что лучше всего будет выждать их предложения.

Едва я пришёл к этому заключению, как мой проводник отворил настежь большую дверь в конце коридора и я очутился в помещении большем и ещё изысканнее убранном, чем то, в котором обедал. Длинный стол, покрытый зелёным сукном и усыпанный бумагами, занимал середину, и вокруг него сидело человек четырнадцать-пятнадцать, оживлённо разговаривая. В общем, сцена помимо воли напомнила мне игорный дом, который я посетил накануне. При нашем входе всё общество встало и поклонилось.

Я не мог не заметить, что на моего спутника внимания обращено было очень мало, все взоры устремились на меня, в них была странная смесь удивления и почти рабского почтения. Человек, сидевший на председательском месте, – лицо его было страшно бледно, особенно из-за его иссиня-чёрных волос и усов, – указал мне на место рядом с ним, которое я и не замедлил занять.

– Едва ли мне нужно повторять, – сказал господин Петрухин, – что Густав Берджер, агент из Англии, почтил нас в настоящее время своим присутствием. Он, конечно, молод, Алексей, – продолжил он, обращаясь к моему бледнолицему соседу, – но приобрёл уже европейскую известность!

«Ладно, валяй себе», – подумал я, а вслух прибавил:

– Если это относится ко мне, то хоть я и действительно английский агент, но предпочёл бы, чтобы меня называли вовсе не Берджером, а Робинсоном, – Том Робинсон к вашим услугам, господа!

Взрыв смеха был ответом на мою вежливую реплику.

– Пусть будет так, пусть будет так, – сказал человек, которого назвали Алексеем. – Я могу понять вашу осмотрительность, милостивый государь. Осторожность никогда не повредит. Вы вольны сохранять ваше английское инкогнито. Мне очень жаль, что сегодняшний вечер, – продолжил он, – омрачится исполнением тяжёлого долга. Но что бы мы ни чувствовали, правила нашего общества должны неукоснительно соблюдаться и «расход» сегодняшним вечером неизбежен.

«Куда он, чёрт его побери, клонит? – подумал я. – Какое мне дело, если у них тут какие-то расходы? Этот Демидов, бес ему в ребро, содержит, видать, частный дом умалишённых».

– Вынуть кляп!

От этих слов меня словно током ударило, и я подпрыгнул в своём кресле. Сказал их Петрухин. В первый раз я заметил, что руки дюжего, рослого человека, сидевшего на другом конце стола, были привязаны позади стула и что рот его завязан носовым платком. Куда я попал? У Демидова ли я? Кто были эти люди с их странными речами?