– Ты отвезешь меня домой? – спросила я, как будто забыла, о чем он говорил.

– Ты очень настойчива в своих желаниях, – усмехнулся Касим. – Но нет, мы все же прогуляемся. Локоть не предлагаю, поскольку подозреваю, что ты откажешься. Поэтому просто пройдемся.

Мы повернули на широкую аллею сразу за зданием ресторана, которая шла вдоль реки. На улице уже начало смеркаться, и вдоль аллеи загорались фонари, подсвечивая асфальт и лежащие на нем желтые листья. Я тяжело вздохнула. Сейчас мне как никогда хотелось оказаться в своей спальне. Чувство дискомфорта от присутствия Касима усилилось, стоило нам выйти на улицу. В ресторане были другие люди, и я могла обманываться, что мы сидим не наедине. Сейчас же, на практически пустой аллее я особо отчетливо почувствовала наше уединение. И никак не могла взять в толк, как отец мог позволить этой встрече состояться.

___________

Әби – бабушка, татар.

– От кого тебе достались голубые глаза? – спросила я, решившись нарушить молчание. Мы уже минуть десять безмолвно бродили по аллее, и это сбивало с толку.

– От прабабушки.

– Она была славянкой?

Касим кивнул.

– Да.

– Только у тебя такие глаза или еще у кого-то в семье?

– Фирузе с этим тоже повезло.

– Ты считаешь это везением?

– Не проклятием точно. Скажи, ты уже выбрала направление?

Я вздохнула, потому что для меня это была больная тема.

– Да. Я очень хотела стать хирургом, но стану врачом общей практики.

– Что помешало воплотить мечту?

Мне казалось, наверное, не стоило говорить Касиму, что, из-за нашей предстоящей женитьбы, мне пришлось выбрать другую специализацию. Отец убедил меня в этом, потому что хирурги слишком долго учатся, а мне такое счастье было недоступно. К тому же, чаще всего врачи именно этой специальности вынуждены много времени проводить в больнице и приезжать по первому зову. В общем, образ жизни, совсем не подходящий примерной татарской жене. Так что мне пришлось идти на врача общей практики. Я не могла сказать, что сильно сожалею, но все же часто просила разрешить присутствовать на операциях, потому что меня все равно влекло в операционную, как будто там было намазано медом.

Касим все еще ждал моего ответа, так что я небрежно пожала плечами.

– Просто передумала.

Я чувствовала, как горит щека под тяжелым взглядом, но не могла отыскать в себе мужество, чтобы повернуть голову влево и, гордо подняв подбородок, посмотреть в глаза своему жениху. Мне казалось, он тут же считает мое вранье. Поэтому решила, что самым правильным решением будет перевести разговор на более безопасную тему.

– А ты? Сразу выбрал профессию?

– Я рос с уверенностью в том, чем буду заниматься по жизни. Грубо говоря, когда я родился, для меня поставили кресло в компании отца.

– Чем ты там занимаешься? Ну, то есть, что именно ты делаешь? Курируешь какое-то направление или работаешь как заместитель?

– Всего понемногу, – расплывчато ответил Касим. – Скукота, а не работа.

– Но ты ее любишь.

– Люблю.

– За что?

Касим усмехнулся.

– За разнообразие.

Из его слов невозможно было понять хоть что-то. Складывалось впечатление, что он намеренно путал меня, чтобы не давать прямой ответ на вопрос. Но я и не собиралась выяснять и допрашивать его. Только поежилась еще раз от неуютного чувства, которое испытывала рядом с ним.

– Замерзла?

– Нет, все хорошо.

Мы снова шли в молчании, я рассматривала желтую листву, которую подхватывал ветер и кружил по аллее, укладывая на гладь реки. Не заметила, как каблук застрял в трещине асфальта, а поняла это уже когда сделала следующий шаг и начала заваливаться вперед. Меня подхватили крепкие руки, а уже в следующее мгновение в нос ударил мускусный запах, и я оказалась прижата к мощному телу. Я не осознавала, что происходит, за грохотом сердца даже не могла расслышать окружающие нас звуки. Все как будто затихло и замерло с тихим «ох», когда я оказалась в объятиях своего жениха. Наши взгляды встретились. Мой – испуганный и его – серьезный. В нем плескались тысячи эмоций, но самая главная, которую мне удавалось рассмотреть в тусклом свете фонаря – это жажда. Желание, которое я видела в десятках пар мужских глаз. Обладать, присвоить, попробовать. Меня ужасали такие взгляды, а, увидев идентичный в глазах Касима, я почувствовала, как по позвоночнику пробегает холодок. В этом взгляде была жестокость, смешанная с похотью, и мне внезапно захотелось развернуться и бежать, куда глаза глядят. Подальше от обещаний, которые таились на дне бездонных глаз.

– Отпусти ее! – услышала позади себя голос брата и попыталась отшатнуться от Касима, но он удерживал достаточно крепко, теперь уже глядя через мое плечо. – Пусти мою сестру!

Голос Эмиля раздался ближе.

– У нее каблук застрял в асфальте, – констатировал Касим спокойным голосом. Он не оправдывался, не объяснял, почему касается меня, и не пытался отстраниться. Просто все так же крепко удерживал меня за талию.

Я уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть.

– Благодаря тебе она уже обрела равновесие, – прорычал Эм, – теперь можешь отойти.

Касим усмехнулся уголком рта и, отпустив меня, резко присел. Я почувствовала его руку на лодыжке, и тело затрясло сильнее.

– Я сам! – рявкнул Эмиль, но Касим даже не удостоил его взглядом. Просто потянул мою ногу вверх, пока каблук не освободился из разлома. Провел большим пальцем по коже над кромкой ботильона, заставив меня застыть от совершенно незнакомых ощущений.

Я чувствовала, как горят мои щеки, и мне самой хотелось провалиться в эту трещину, исчезнуть, только бы не пришлось смотреть в глаза своему жениху. Я наконец поняла, почему так боялась его. Он на самом деле сильно пугал. Этой холодностью в глазах, тем, что делал так, как считал нужным, наплевав на обстоятельства и просьбы. Вот и с этим злосчастным каблуком поступил так, как подсказали ему собственные желания, совершенно вопреки здравому смыслу и традициям. Создавалось впечатление, что он постоянно ломает шаблоны и пренебрегает условностями в угоду своей цели.

– Спасибо, – выдавила из себя, когда Таймазов выпрямился и снова посмотрел прямо на меня. Я тут же отвела взгляд в сторону.

Взглянула на Эмиля. Мой брат стоял в шаге от нас, сжимая руки в кулаки. На его челюсти играли желваки, а сам он прожигал Касима тяжелым взглядом. Выглядело это даже немного сюрреалистично. Как будто танцор пытается соперничать с боксером-тяжеловесом. Эм тоже вырос немаленьким, уже давно занимался спортом и мог постоять за себя и свою семью, но рядом с Касимом… он казался мальчишкой. Да, отважным, готовым защитить честь сестры, но мальчишкой, коим, по сути, и являлся. При этом Касим оставался таким спокойным, уверенным в себе, каждое движение казалось выверенным, четким, отработанным. Если Эм представлялся мне эдаким торнадо, сеющим хаос, то Касим – чем-то тяжелым и основательным, таким, что за один четкий удар способно убить противника. Я тяжело вздохнула, когда поняла, что невольно начала сравнивать своего брата с женихом, как будто они должны были вступить в схватку.