– Помощник комиссара Альба Диас де Сальватьерра, представляю вам инспектора Унаи Лопеса де Айялу.

Сидящая за столом дама в элегантном костюме улыбнулась, притворяясь, что видит меня впервые, в то время как оба мы понимали, что это не так. Передо мной была та самая Бланка, с которой мы познакомились сегодня утром.

– Заместитель комиссара… – отозвался я самым нейтральным тоном, на который был способен. – Добро пожаловать в Виторию. Надеюсь, вам будет приятно работать с нашим коллективом.

Она выдержала мой взгляд на полсекунды дольше положенного, расплылась в формальной улыбке и пожала мне руку – второй раз за последние пять часов.

– Приятно познакомиться, инспектор Айяла. Боюсь, первое собрание нам придется провести прямо сейчас.

– Инспектор Гауна, – вмешался комиссар Медина, – у вас уже есть отчет криминалистов, которые обследовали место преступления?

– Конечно. – Эстибалис встала и раздала присутствующим три экземпляра. – Подведу итог: убийца или убийцы не оставили ни улик, ни отпечатков пальцев, хотя мы сделали все возможное, чтобы найти лофоскопические отпечатки с помощью имеющихся приборов. Во время экспертизы была принята во внимание темная и пористая поверхность камня, которым отделан склеп, от свинцовых белил до нингидрина. Следов обуви также не обнаружено. Смерть наступила за два часа до того, как тела перенесли в подземную часовню храма. Нет следов сексуального насилия и самозащиты со стороны жертв. В отсутствие результатов вскрытия, которое будет проведено в течение сегодняшнего дня, мы можем предположить, что вероятной причиной смерти стало удушение, вызванное множественными укусами пчел в горло жертв.

– Пчел? – переспросила заместитель комиссара. – Но как они там оказались?

– Мы с инспектором Айялой обнаружили на губах жертв следы клейкой ленты. Думаю, убийца насильно поместил им в рот нескольких пчел и заклеил губы лентой. Кроме того, лица жертв пахли бензином. Подобный запах раздражает пчел. Таким образом убийца добивался того, чтобы пчелы кусали жертв в горло, вследствие чего отек слизистых оболочек закупорил дыхательные пути и спровоцировал смерть, хотя для этого также следовало зажать нос. Боюсь, смерть у этих ребят была мучительной.

Я осторожно посмотрел на комиссара: она сжала зубы, затем лицо ее вновь обрело наигранное спокойствие.

– А что насчет имен потерпевших? – спросила она, убрав с лица темный завитой волос.

– Об этом я и хотела бы с вами поговорить. Мы просмотрели описания в заявлениях об исчезновении людей в Витории и провинции за последние дни. И до вчерашнего вечера не было ни единого заявления о недавнем исчезновении. Тем не менее заголовок газеты за прошлый вечер звучит вызывающе, и, позволю себе предположить, эффект его будет ощущаться весь сегодняшний день и рассеется только к вечеру.

– Не понимаю.

– Родители прочитали вчера вечером в газетах, – ответила Эстибалис, – что в соборе найдены мертвые юноша и девушка. Предыдущая ночь была кануном Дня блузы. Многие парни и девушки двадцати с чем-то лет еще не вернулись домой после вечеринок. Сейчас одиннадцать утра. Родители запаниковали, начали звонить детям, но их телефоны не отвечают. Часто юноши и девушки выключают телефоны на ночь и не отвечают на звонки родителей, а потом говорят, что не было связи или села батарейка. Полицейский участок на улице Олагибель забит обеспокоенными родителями, которые не могут разыскать своих детей. К сожалению, распространенное явление. После трагедии в Мадриде на Арене[12] было то же самое. Линия 112 перегружена. Пять минут назад мы получили почти триста звонков от родителей, заявивших об исчезновении детей. Однако мы имеем право официально начать розыск только через двадцать четыре часа после исчезновения. Подавляющее большинство родителей звонят потому, что дети до сих пор не вернулись с гуляний, а новость они узнали за завтраком. В течение утра дети вернутся, и многие родители не станут снова звонить на 112, чтобы сообщить нам о том, что дети нашлись: они будут так счастливы, что захотят поскорее забыть о своих опасениях.

– Что дает убийце или убийцам бесценное преимущество во времени, – вслух подумал я. – Не случайно он убил этих ребят накануне Дня блузы. Думаю, этого-то он и добивался: опередить нас, а заодно добиться послепраздничного коллективного психоза.

– Первые впечатление? – обратилась к нам заместитель.

– Убитые маленького роста, – не задумываясь, ответил я.

– Что, простите?

– Жертвы. Они очень маленькие. И худые, – пояснил я.

– И что это значит? – заинтересовалась заместитель комиссара Диас де Сальватьерра. – К чему это ваше замечание, Айяла?

– Мы все время подразумеваем, что убийцей был мужчина. Но в данный момент я не могу исключить, что это была женщина, крупная и наделенная определенной физической силой; по-моему, такая женщина вполне способна была бы убить их одного за другим. До сих пор жертвами были младенцы, а также дети пяти, десяти и пятнадцати лет; а сейчас, если наши подозрения подтвердятся, двое молодых людей в возрасте двадцати лет. Невысокие, не отличающиеся физической силой. По-прежнему вероятно, что убийство могло быть совершено как мужчиной, так и женщиной. Если убийства продолжатся, было бы любопытно узнать рост и телосложение следующих жертв.

– Следующих жертв… – повторила заместитель комиссара. – Вы настолько уверены, что убийства продолжатся?

– Мы должны перестать делать вид, что это убийство – первое и единственное, – сказал я, вставая. – Мы даем виновному преимущество. Пора признать, что убийца явно имел в виду преступления, совершенные двадцать лет назад. Не имеет смысла начинать с нуля. Преступления возобновились. И они продолжатся. Мы должны предупредить двадцатипятилетних жителей Алавы, носящих типичные для наших мест двойные фамилии. Мы не способны создать устройство, которое защитит пять тысяч молодых людей одновременно, но можем дать указания по безопасности. Чтобы не гуляли по улицам одни, не возвращались поздно с вечеринок. Пусть с ними всегда кто-то будет. Нельзя заходить одним в подъезд, отправляться по выходным одним в горы. Мы не знаем, где преступник ловит их или похищает, чтобы убить. Надо постараться максимально усложнить для него ситуацию.

Альба встала передо мной, сложив на груди руки.

– Мы не будем этого делать, – только и сказала она.

– Что? – откликнулся я, не веря своим ушам.

– Нельзя тревожить население еще больше. – Она покачала головой с неожиданным хладнокровием. – Если мы опубликуем советы по самозащите, это вызовет панику, и работать станет только сложнее. Я не хочу, чтобы начался хаос.

– Хаос уже начался, и устроил его убийца. Так значит, вы не согласны с тем, что наша задача прямо сейчас, сегодня – предотвратить следующее и более чем вероятное убийство юноши и девушки двадцати пяти лет?