— Ты чего? — насторожился Серега. — Ты чего нервничаешь?

Антон опомнился. Не иначе как странный вчерашний вечер подвиг его на революционные размышления. Впрочем, не ошибочные. Даже если брать в рамках данной процветающей компании. Но закуривать сигарету за сигаретой и яростно гасить их в банке от шпрот не следует.

— Антош, — теребил его Сергей, — вот мои девчонки играют! Но это же развивает?

— Как сказал один мудрый человек, игра в шахматы развивает ум для игры в шахматы. Следовательно, компьютерные игры развивают ум для игры в компьютерные игры.

Правильно! — обрадовался Сергей. — Я и сам так в глубине души думал! Со стороны посмотреть на ребят: морда красная, глазами в экран, как в половую щель, уставились. Это же ненатурально?

— Серега, а какое у тебя было лицо, когда ты девятиэтажку штурмовал?

— Не врубаюсь. Откуда такое сравнение?

— Забудь. К слову пришлось. Какие наши действия?

— Так все просто: выявляем, кто играет, сколько времени и прочее. Надо счетчик включить. Я тебя заранее хотел предупредить, что вызовут, задачу поставят.

— Спасибо!

— Слушай, а еще в той статье было, что некоторые на порносайты захаживают и балдеют. В рабочее время! Антош, ты мне слова спиши? Как туда влезть? Хоть не натурально, а виртуально, — Серега скабрезно хохотнул, — оттянусь.

— Легко, — пообещал Антон.

Без интриг и хитростей не прожить, как Антон ни старался. Он заглянул к парню, который отвечал за информационную безопасность компании. Коллега, они в равных званиях, два заместителя главного компьютерного начальника. Могут говорить на понятном им языке. Антон, нисколько не терзаясь тем, что друга Серегу закладывает, поведал о безумных планах БГ и ББГ.

— Дебилоиды! — заключил коллега.

— А то! — согласился Антон. — Слушай, а как у нас червем Сикватро?

Так назывался компьютерный вирус последнего поколения, который рушил корпоративные сети, как молоток орехи.

— Понял! Наступает. Я даже знаю, откуда он может влезть, чтобы адреса не увидеть.

И пояснил, что имеет в виду.

— Класс! — оценил смекалку коллеги Антон и не удержался от извинений: — Приходится работать с гениями мозолистого менеджерского труда, которые при операции более чем в три клика верещат, как гимназистки под биндюжником.

— Активируем?

— Всенепременно!

Так прошел рабочий день. Заработано n-долларов и состоялось два важных разговора.

Антон прятался за деревом. Лет десять назад старые ясени возле их дома остригли бензопилой, спилив ветки толщиной в руку боксера. Уродливые стволы с культями смотрелись обездоленными лихом — как печи сгоревших от фашистского нашествия домов. Но в следующем году они дали буйные побеги и каждую весну стреляли ввысь на метр светло-зелеными ветками, а прошлогодние покрывались шоколадной овражистой корой. Сейчас следов экзекуции и вовсе не видать. Живучесть старых деревьев, их вызов, дружный ответ на человеческое издевательство вызывали у Антона уважение. Впрочем, сейчас он думал не об ясенях.

Так и есть! Прохаживается! Покойная Ирина Сергеевна. Нет, скажем правильно: женщина, похожая на Ирину Сергеевну. Ни с той ни с другой Антон встречаться не хотел. Он подождал, пока тетенька дошла до дальнего угла, и рванул в подъезд. Понимал, что поступает глупо, действуя, точно преступник, бегущий из тюрьмы, или — вариант красивее — мужественный десантник, обманывающий охранника и проникающий на секретную базу. Его дом — не тайный объект, и, если он каждый день будет подобным образом влетать в подъезд, психиатры скоро получат нового пациента.

Только сегодня, успокоил себя Антон и кому-то объяснил: «Сглупил, больше не буду, честное пионерское!»

Он вошел в квартиру, снял пальто с оторванной вешалкой. Пристраивал его на крючок, когда услышал звуки, совершенно невозможные в данном жилище. Курлыканье, мурлыканье, гуканье, счастливый смех — так сюсюкают с младенцем.

Забыл телевизор выключить? Вчера и не включал. Свет из приоткрытой двери гостиной. Утром люстра не горела.

Антон подкрался к гостиной. Обстановка в ней не менялась с родительских времен. Шеренга шкафов полированного ДСП — так называемая стенка — по одну сторону, диван, кресла и маленький столик — напротив. Старенький ковер на полу, в углу торшер, телевизор и небольшая этажерка-подставка для горшечных цветов. Цветы давно, по причине отсутствия полива, загнулись, горшки он отправил на помойку. Подставку Антон завалил газетами и журналами. Вчера чья-то заботливая рука уложила прессу аккуратными стопками.

Ни торшер, ни люстра не включены. Но комната светилась странным, золотистым, почти материальным светом. И лучился он будто от непрошеных гостей. На них Антон и уставился, забыв закрыть рот от удивления.

В центре комнаты на полу, ноги по-турецки, сидела девушка. Держала под мышки голого ребенка, который с веселыми гиканьем прыгал между ее коленей. Необыкновенно красивая девушка, и в то же время совершенно обыкновенная. Лицо без косметики, бархатистая бело-розовая кожа, маленький, точно стесняющийся вырасти носик задрался вверх, и две смешные дырочки смотрели вперед, как у Пятачка, высокие брови, под ними полусферы глаз с бутылочно-зеленым ореолом вокруг зрачков, форму губ определить трудно, потому что они находились в движении. Зато хорошо были видны фарфорово-белые, классической формы, закругленные по краю, зубки. Похоже, кроме мужской сорочки, точно такой, как на Антоне, другие предметы одежды на девушке отсутствовали.

— Ах, какой сильный! Ах, какой смелый! — восклицала и смеялась девушка в такт подпрыгиваниям карапуза.

Длинные русые волосы спадали на глаза, и она отбрасывала их движением головы, руки-то заняты ребенком.

Определять возраст младенцев Антон не умел. Этот находился в периоде, когда еще не ходят, но уже шустро ползают. Крепкий бутуз, кукольные ручки и ножки с перетяжками, слегка выкативший животик мальчик. Светлый пушок на голове, пухлые щечки — малыш точно сошел с коробки детского питания, на которых печатают фото исключительно здоровых и жизнерадостных детей.

Антон, незамеченный, несколько секунд наблюдал за ними. Причем глаза его вдруг обрели странную способность: он одновременно видел и общую картину, и крупный план. Рассмотрел носик-пятачок и аккуратные зубки девушки. И хрупкие, точно из мягкого коралла, ушные раковины ребенка увидел. Трогательные маленькие ушки. К младенцам с ушами и без оных Антон был равнодушен, и девушек без отклонения от стандартов тоже хватает.

Антон прокашлялся и подал голос:

— Привет!

Девушка повернулась к нему. Карапуз перестал прыгать, замер и тоже уставился на Антона.

— Привет! — радостно улыбнулась девушка. — С работы пришел?