такое где-то на горизонте сознания маячит, — ответил я. — Но хотелось бы больше подробностей.

Следователь переглянулся со стоявшим за мной бугаем. Щекастую харю исказила очень нехорошая усмешка.

— Будут тебе подробности, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Илья Миронович Дьяков, скрывавшийся на тот момент под фамилией Крайнов… Шестнадцати лет, ученик такой-то школы города… Неважно… В ноябре прошлого года устроил кровавую бойню посреди спортивного мероприятия… Завладел оружием одного из охранников, открыл стрельбу по зрителям, из-за чего многие погибли. Затем стал использовать боевые заклинания, что также повлекло за собой жертвы. Ну как, впечатляет?

— Очень, — с деланым воодушевлением ответил я, прекрасно понимая, что происходит. — Только есть куча нюансов. Во-первых, само спортивное мероприятие. Вам не говорили, что оно было, мягко говоря, незаконным? А я туда попал так и вовсе будучи похищенным. Так что все мои действия можно считать не более чем самообороной.

Следователь расплылся в кровожадной ухмылке.

— Незаконное мероприятие? Похищенным? — переспросил он, подаваясь вперед. — В протоколе допроса свидетелей этого нет.

Свидетелей… Вот и результат похищения Линды и всего, что женщина рассказала этим упырям. Короче, вляпался я знатно.

— Но и это еще не все, — продолжил мордатый. — Каким-то образом ты освоил запрещенные виды магии. Силу Преисподней. И убил с ее помощью нескольких подчиненных уважаемого в городе аристократа, господина Юкито. Причем ладно бы только убил. После смерти они превратились в очень опасные формы жизни, которые наворотили дел. Утихомиривали их очень долго и не без жертв. Этих двух эпизодов, гражданин Дьяков, хватит, чтобы отправить вас на урановые рудники на пожизненный срок.

— Замечательно, — несмотря на то, что все было хреновее некуда, я выдавил усмешку. — Всегда хотел на них побывать. Там все светится так красиво, зелененьким.

— Побываешь, побываешь, — в хриплом басе следователя отчетливо слышались нотки торжества. — Разумеется, если доживешь. Парень ты очень проблемный, как я погляжу. У таких смерть всегда за спиной стоит.

— Угрожаете?

— Скажем так, констатирую. А теперь давай-ка будь умницей и подпиши кое-какие бумаги, — мужик пододвинул ко мне пару лежащих на столе листков и ручку.

— Не-а, — ответил я.

— Почему это? — нахмурился собеседник.

— Почерк у меня уж очень корявый. Стесняюсь. А подпись так вообще на изображение кой-чего неприличного похожа, — произнес я, готовясь к тому, что сейчас будет очень больно.

Но, вопреки ожиданиям, громила за спиной остался неподвижен, а следователь не стал упорствовать.

— Хорошо, как пожелаешь, — сказал он, равнодушно пожав плечищами. — Хоть и очень зря. Выводи.

Последнее слово следователь бросил стоявшему позади меня амбалу. Тот сцапал меня за шкирку и рывком поставил на ноги. Затем применил пару заклинаний, чтобы я не мог ни шевелить руками, ни поворачиваться вправо-влево, и поволок к выходу из кабинета.

Вновь коридор. Методично толкаемый провожатым, я дошаркал до лестницы и вскоре оказался на втором этаже, где располагались камеры. А еще тут была очень хреновая аура, блокирующая магию. Причем бугая у меня за спиной это не касалось: наверняка у него припрятана пара артефактов, благодаря которым он и может использовать заклинания. Впрочем, ничего удивительного. В следственном изоляторе для преступников-магов такие моменты должны быть продуманы идеально.

— Что, парнишка, — обратился ко мне амбал, останавливаясь возле одной из тяжелых металлических дверей. — В жопу ебался когда-нибудь?

— За кого вы меня принимаете? — притворно оскорбился я.

— Нет, значит. Ну да ничего. Все когда-нибудь бывает в первый раз. Главное — не напрягайся и не ерзай, а то больнее будет.

— Личным опытом делитесь, уважа…

Договорить мне не дали, попросту срубив мощнейшим ударом. А затем начали пинать — с чувством, толком, расстановкой и яростным хеканьем. В основном по корпусу, но несколько раз прилетало и по голове, отчего перед глазами все поплыло. И самое поганое, что я по-прежнему был наполовину обездвижен. Ни закрыться, ни уклониться.

— Вякни мне еще, сучонок… — закончив, прохрипел латентный гомосек и рывком поднял меня на ноги.

Еще раз саданув по моим несчастным почкам, он использовал заклинание, чтобы открыть дверь, а затем втолкнул меня внутрь камеры.

Тут же действие сдерживающих заклинаний сошло на нет, однако и в камере присутствовал фон, не позволяющий использовать магию.

Сама камера выглядела печально. Тускло освещенная единственной лампочкой, с обшарпанными стенами, кучей ржавых шконок, деревянным столом, зарешеченным подобием окна под потолком. Да и вонища здесь стояла такая, что… В общем, малоприятное местечко. И мне здесь точно рады не будут, хари кое-кого сидельцев намекали на это совершенно непрозрачно.

Всего народу — шесть человек. Самый старший, глубокий старик, глядел на меня с легким оттенком сочувствия и слегка раскачивался, съежившись в углу. Видимо не все у дедули в порядке с головой. Неподалеку от него сидели лысеющий толстяк и щуплый парень лет двадцати пяти со здоровенным фингалом под глазом. Посматривая на меня, они о чем-то шушукались. Ну а главными действующими лицами в этой засранной обители были трое разместившихся за столом.

Крепкие ребята с синими от татуировок руками и тяжелыми взглядами, которые скользили по моей тушке. На мордах уже играли хищные ухмылки, значит, веселье скоро начнется.

Я умел прописываться «на хате», в прошлой жизни пару раз довелось проходить через подобное. Но сейчас решил пренебречь правилами, поскольку следовать им было бесполезно. О моем появлении в камере уже предупреждены, инструкции насчет того, какой «теплый» прием мне нужно оказать, получены, так что…

Так что я с наглой ухмылкой двинулся к первой попавшейся шконке, готовясь в любую секунду начать драку. Однако вышло немного иначе, что также было ожидаемо.

— Ты бы так не торопился, малец, — прохрипел один из крепышей. Бритоголовый, с грубо вытесанным лицом, на котором светлело множество шрамов, он холодно глядел на меня. — Поздоровался бы хоть для начала, представился.

— Соловей Разбойник я, всем здрассте, — буркнул я, останавливаясь возле выбранного лежбища.

— Дерзишь? — бритый встал из-за стола. — Зря.