– И я всегда этим гордилась. Мы никогда не возмущались тем, что наши родители приглашали к нам на праздники других детей, и у нас из-за этого было меньше подарков. Напротив, мы радовались тому, что нам будет веселее играть. В конце концов наши родители взяли двоих из этих детей под свою опеку. Я сказала вам, что выросла в семье, где было пятеро детей, хотя фактически нас было семеро.

Доминик фыркнул, и Энди, обиженная его реакцией, пожала плечами:

– Вы, наверное, считаете мою семью образцово-показательной, но она такая, какая есть, и я люблю ее за это.

– Я не вижу ничего плохого в этой правильности, – неожиданно сказал он. – Напротив, это замечательно. Вам повезло, что вы выросли в такой большой дружной семье.

Он намекает на то, что у него самого такой семьи не было?

– Я это знаю и ценю то, что у меня есть. Воспоминания о веселых праздниках в нашем доме навели меня на одну мысль. Не знаю, как вы к этому отнесетесь…

– Выкладывайте.

– По-моему, было бы здорово, если бы в Рождество вы устроили в этом красивом доме праздничный обед для малообеспеченных семей с детьми. Это выглядело бы не как коммерческий трюк, а как искреннее проявление гостеприимства и великодушия. Веры в то, что чудеса все-таки случаются.

Доминик с недоверием уставился на Энди. Неужели он неясно выразил свое отношение к Рождеству?

– Пожалуйста, обдумайте мое предложение, – осторожно произнесла она, хотя глаза ее светились энтузиазмом. – Это все, о чем я вас прошу.

Возможно, она права. Что бы о нем ни говорили, он не скряга и не лицемер. Он понимает, что Рождество – это особенное время для большинства людей, и не имеет ничего против того, чтобы устроить праздник для тех, кто не может себе это позволить. Просто для него самого все это слишком болезненно. В Рождество ему хочется лишь одного – запереться на три дня в четырех стенах и забыться с помощью алкоголя.

Он помнил свое первое Рождество, проведенное вне дома. Ему было семнадцать, и он жил на подземной парковке торгового центра, который по какой-то причине не достроили и забросили. Компанию ему составляли другие подростки, сбежавшие из дома, бродяги, наркоманы и люди, оставшиеся без крова и потерявшие надежду на лучшую жизнь. Кто-то притащил откуда-то сосновую ветку и украсил ее обрывками блестящей упаковочной бумаги. Все пили дешевый алкоголь и пели рождественские гимны. Только Доминик не принимал в этом участия.

Стоящая напротив него Энди от волнения вцепилась мертвой хваткой в свои бусы из бирюзы. Тогда он осторожно взял ее руку и опустил. При этом он заметил, что ее ногти покрыты бирюзовым лаком. Ее рука была тонкой и теплой, и он едва удержался от того, чтобы ее не погладить, не придвинуться ближе и не вдохнуть аромат ее волос.

– У вашей идеи определенно есть плюсы, – сказал он, отстранившись. – Пойдемте сядем у бассейна и обсудим ее.

Энди облегченно вздохнула, и на ее щеках проступил румянец. Тогда Доминик осознал, сколько смелости ей понадобилось, чтобы предложить ему идею, противоречащую его требованиям.

Она прекрасно понимала, что он может ее уволить, однако это не помешало ей это сделать. Ее упорство было достойно восхищения. Энди красива, умна и находчива. Она знает, что он богат и влиятелен, но не испытывает перед ним благоговейного трепета. Это для него в новинку. Жаль, что он не может пригласить ее на свидание, пока она на него работает.

Вчерашнюю ночь он тоже провел без сна, и причиной тому были не только мысли о мероприятии, которое так ему необходимо. Ворочаясь с боку на бок, он думал об Энди, о ее длинных стройных ногах. Он никогда прежде не испытывал столь внезапного сексуального влечения. Если бы они с Энди встретились при других обстоятельствах, он уже пригласил бы ее на свидание.

– Я правда думаю, что это может сработать, – сказала она, направляясь вместе с ним на террасу.

На мгновение Доминику показалось, что Энди проникла в его мысли, что она подумала, что из их свиданий могло бы что-то получиться.

Нет. Этому не бывать. Со своей бывшей женой Тарой он познакомился, когда она работала в его компании. Их брак, построенный на лжи и обмане, имел катастрофические последствия. Он больше никогда не совершит этой ошибки.

Но Энди, разумеется, говорила о своей новой идее.

– Вы получите такую реакцию общественности, какая вам нужна, – сказала она, опускаясь в одно из белых винтажных уличных кресел, стоивших целое состояние.

– И одновременно с этим я смогу напрямую помочь нуждающимся, подарить им маленькое чудо в праздничный день, на который все возлагают большие надежды, – добавил он, сев рядом с ней.

– Точно, – улыбнулась она, и сердце подпрыгнуло у него в его груди.

Они сидели в тени пальм, которые ему доставили сюда на вертолете, но солнечный свет, отражавшийся от воды в бассейне, был довольно ярким. Энди достала из сумки темные очки в черепаховой оправе и спрятала за ними свои изумительные зеленые глаза. Доминик был немного разочарован, пока ему не пришло в голову, что, в белой одежде, стильных очках и с бусами из бирюзы на шее, она выглядит как хозяйка одного из домов вроде этого.

– В принципе я не против вашей идеи, – сказал он. – По правде говоря, она мне кажется более приемлемой, чем предыдущая.

– Вы даже не представляете, как я рада это слышать, – улыбнулась она.

– Обед должен состояться непосредственно двадцать пятого числа?

– Можно устроить его в сочельник или на предпраздничной неделе, но в эти дни люди, которым в этой жизни повезло меньше, чем другим, не чувствуют себя такими одинокими и несчастными, как в день Рождества. Мне это сказала моя неродная сестра.

У него возникло такое чувство, будто она начала подозревать, что он не празднует Рождество по какой-то глубоко личной причине.

Этой причиной он поделился всего с одним человеком – своей первой любовью по имени Мелоди, которая разбила ему сердце. Прожив какое-то время в браке с Тарой, он понял, что никогда не поделится с ней своими секретами. Энди располагала к себе своей смелостью и непосредственностью, но он, наученный горьким опытом, боялся доверять красивым женщинам, полагаясь на первое впечатление.

– Думаю, если все произойдет в другой день, эффект будет не тот, – неохотно согласился Доминик.

Обязательно ли его присутствие на мероприятии? Может ли он просто предоставить свой дом и оплатить праздник? Нет, чтобы достичь своей цели, он должен будет лично на нем присутствовать, несмотря на свое негативное отношение ко всему, что связано с Рождеством.

– Может, у вашего отдела по связям с общественностью будут другие идеи, но я считаю, что, если двадцать пятого декабря вы откроете двери своего дома нуждающимся людям и подарите им праздник, все перестанут считать вас скрягой… ой, простите… скупым человеком. Простите. Я вас таким не считаю.