– Это все? – обратилась, она к Оливии.

Еще раз сверившись с записями, Оливия быстро кивнула:

– Кажется. Я бы сказала, что паруса у нас повисли и наш корабль утонет, если мы не поймаем сильный ветер, который донесет нас до берега.

Кассандра огорченно вздохнула:

– Не понимаю, почему наши дела так плохи. И по чьей вине у нас упали паруса?

– По нашей с вами, – строго прикрикнула Онория. – Здесь виной и шелк Порции, и новая попона для Геркулеса, и подорожание угля, и мои безрассудные покупки... Оливия, сколько всего денег у нас осталось?

– Меньше шестидесяти фунтов.

Это сообщение было встречено гробовым молчанием. У Онории горло перехватило от страха. Оливия наверняка ошиблась в расчетах! Совсем недавно у них было целых двести фунтов, на которые им предстояло жить до получения нового перевода от отца. Конечно, деньги не бог весть какие, но их можно было растянуть на несколько месяцев и даже выделить небольшую сумму для обновления гардероба Кассандры, которой исполнилось семнадцать. Онория надеялась уже в этом году представить сестру высшему обществу.

Она украдкой взглянула на Кассандру, аккуратно обшивавшую носовой платок изящными кружевами, и сердце ее сжалось. Высокая, гибкая и стройная, с золотистыми волосами и прелестными фиалковыми глазами, сестра была полной ее противоположностью. Кассандра больше походила на мать, тогда как Онория пошла в отцовскую породу Бейкер-Снидов.

Но не ослепительная красота придавала Кассандре особое очарование, а глубокая сердечность и кротость нрава, отражавшиеся в нежном взгляде и в выражении милого лица. Онория мечтала, чтобы ее нежно любимая сестра получила возможность блистать в свете. Если бы им удалось найти какого-нибудь покровителя, который поможет Кассандре появиться хоть на одном балу в этот сезон! Весь свет будет у ее ног, в этом Онория ни минуты не сомневалась.

Несмотря на весьма скромные средства, им все же удалось подыскать очень приличный дом в респектабельном районе, после чего оставалось только познакомиться со здешним обществом. В этом они рассчитывали на содействие своей тетки, но она вдруг решительно отказалась помогать им, и в результате они оказались в полном тупике – ни денег, ни знакомств! Если бы Онории удалось найти способ ввести Кассандру в свет, девушка сразу привлекла бы внимание не одного джентльмена, подходящего ей по происхождению и воспитанию. А если к тому же он ока-азлся бы еще и состоятельным, тогда были бы решены все их проблемы. Муж Онории наверняка согласился бы поддержать Порцию, а затем Джульетту с Оливией, а там, кто знает...

Онория мысленно одернула себя. Нечего витать в облаках, когда забот полон рот. Первым делом нужно по воз-ожности сократить расходы, а там будет видно. Вздохнув, Онория взглянула на кольцо, поблескивавшее у нее на пальце. По крайней мере это простое серебряное колечко, украшенное лишь скандинавскими резными письменами, ничего ей не стоило. Оно привлекло ее сразу же, как только она увидела его на балу – несмотря на свою скромность, эта вещица сразу пробудила в ней восхищение ее красотой и изяществом. Погладив кольцо, Онория стала размышлять, сколько можно за него выручить.

Тогда, на балу, она выиграла это кольцо и собиралась его продать, но оно оказалось ей впору и...

Онория снова потрогала кольцо, и согретый теплом ее руки металл растопил ледяной страх, завладевший ее сердцем. Почему-то ей полюбилось это неброское колечко. – Оливия, ты уверена в этой цифре?

Сестра кивнула, и ее губы сложились в унылую гримаску. Онория, напротив, заставила себя спокойно улыбнуться.

– Ну что ж, теперь мы хотя бы точно знаем, каково наше положение. Спасибо тебе, Оливия, ты славно потрудилась. Теперь нам необходимо соблюдать строжайшую экономию!

Последовало удрученное молчание, затем все энергично закивали, а Кассандра вдруг всплеснула руками:

–Да, вот что. Меня пригласила леди Мелроуз. Она просила, чтобы я каждое утро приходила почитать ей. Правда, она сможет платить всего шиллинг в месяц, но ведь и это будет подспорьем, верно?

– Но ты ведь терпеть не можешь леди Мелроуз! – изумленно воскликнула Порция, но, заметив полный упрека взгляд Кассандры, поспешно добавила: – Ну хорошо, это я ее терпеть не могу. Противная старуха, вечно жалуется и ноет!

– По-моему, она просто перенесла какое-то жестокое разочарование, вот у нее и испортился характер, – мягко заметила Кассандра. – В любом случае не думаю, что мне придется очень уж трудно, ведь я буду только читать для нее, и это все.

– Отличная мысль, – похвалила сестру Онория. – А я подумаю, какие табакерки можно будет продать.

– Ой, только не табакерки! – взмолилась Кассандра. – Ведь ты собираешь их чуть ли не с детства!

Онория не решилась взглянуть на застекленную горку, где хранилась ее коллекция из сорока четырех табакерок. По правде говоря, от мысли продать хотя бы одну из них у нее сразу упало настроение.

Самую первую табакерку подарил ей отец, когда она была не старше Джорджи. Мало-помалу восхищение этими прелестными миниатюрными шкатулками превратилось в настоящую страсть, и со временем Онория стала тонким знатоком изящных французских табакерок с эмалевым покрытием. Отец искренне восхищался ее способностью заметить стоящую вещицу и сбить цену.

– Онория не должна распродавать свои коробочки, – неожиданно вмешался Джордж. – Если нам так уж нужны деньги, то я могу заняться разведением лягушек!

– Лягушек? – брезгливо фыркнула Оливия. – Ты в своем уме, Джорджи?

Джордж намеренно проигнорировал замечание сестры.

– Папа всегда говорил, что если для твоего товара нет сбыта, то его нужно организовать. – Он серьезно посмотрел на толстую зеленовато-бурую лягушку, которая наполовину свешивалась из супницы. – Может, мне даже удастся выучить Ахиллеса каким-нибудь фокусам, потому что я в жизни не видел более умной и сообразительной лягушки! Тогда люди станут с охотой покупать у меня его потомство.

– Тебе не обязательно с этим возиться, – с самодовольной улыбкой заявила Порция, посматривая на лягушку взглядом знатока. – Достаточно просто их откармливать, чтобы они стали такими же жирными, как Ахиллес, и люди будут в очередь выстраиваться, чтобы купить их для супа. Французы очень любят таких толстых лягушек, потому что они редко встречаются.

Джордж перевел взгляд на сестру, и глаза его расширились от ужаса.

– Разве французы едят лягушек?

– Конечно! Недаром же их прозвали «лягушатниками».

Джордж упрямо выпятил нижнюю губу.

– Я не собираюсь продавать Ахиллеса никаким французам! Только англичанам, да и то тем, которые пообещают хорошо с ними обращаться. И потом, мой Ахиллес не обычная лягушка: он очень умный и наверняка невкусный.

– Думаю, ты прав. – Онория бросила строгий взгляд на Порцию. – И знаешь, Джорджи, хотя очень приятно, что ты предложил свою помощь, лучше спрячь Ахиллеса в каком-нибудь надежном месте, а нам позволь заняться нашими финансовыми вопросами.