Сама кабина малого разведывательного корабля была рассчитана на экипаж из пятерых. Два пилотских сиденья находились впереди, разделенные большой панелью, усеянной дублирующими кнопками управления. Основной же контроль за разведчиком выполнялся двумя штурвалами перед пилотами и дополнительно выводимой информацией через дополненную реальность. Сплошная глухая толща брони перед глазами расцветала всеми красками окружающего пространства вкупе с показаниями многочисленных датчиков, при прямом подключении к кораблю. И Майкл крайне споро со всем управлялся, производя странные со стороны движения рукой и активируя видимые только ему механизмы корабля. А нас вот с Валентином пилотировать не учили, отложив это на потом. В принципе, при текущем уровне автоматизации, с перемещением из точки А в точку Б мы бы справились, но вот сложные боевые задачи уже было бы выполнить нереально. Поэтому нам и оставалось только глядеть по сторонам.

Тем более моему сокурснику видно все было точно так же прекрасно. Расположенные почти сразу позади, три кресла находились прямо в промежутках между пилотскими, забирая оставшуюся часть небольшого пространства кабины.

– Интересная компоновка, – заметил по внутренней связи сидевший позади Валентин, в легком скафандре с втянутым в утолщение вокруг шеи шлемом. Их мы надели почти сразу, согласно положениям о принципах безопасности во время перелетов. Невзирая на удачу, порядок есть порядок. И как учившийся на техника, я прекрасно это понимал, – кабина фактически находится в центре корабля.

Я поспешил несколькими командами тоже вывести схематичное изображение разведчика. Отведя его для себя вправо, чтобы не мешало видеть основные показатели с центральных виртуальных голограмм, углубился в изучение. Вообще, меня до сих пор порой технологии Земли ставили в некий ступор своими возможностями, не взирая на то, что мы с Пьером в свое время придумывали разные фантастические варианты и как они могут быть реализованы. Но благо в течение месяца мне провели тридцатичасовой краткий курс, большей частью ликвидировав недостаток знаний по технологиям.

– Согласен, – кивнул я Валентину, – все направлено на защиту экипажа и нужных отсеков в зависимости от ситуации.

Действительно, корпус корабля, выглядевший похожим на две сложенные нижней плоскостью друг к другу пирамиды, практически в самом центре хранил пилотскую кабину. Ниже находился небольшой жилой отсек с койками с фиксаторами, чем-то напоминающими гробы с прозрачными крышками. Сконструированные на случай разгерметизации, они были снабжены запасом воздуха и терморегуляторами. Предполагалось, что пятый член экипажа должен всегда бодрствовать и находиться в пилотской кабине.

Также в отсеке часть стен была оснащена ящиками для хранения разной всячины – от еды до инструментов и ремонтных комплектов. Часть выдвижной мебели была упрятана в скрытых нишах, облегчая быт экипажа. Если двигаться к носу корабля, то следующим был отсек с оружейными установками и системой дальней связи. Оборудованный одной плазменной пушкой и двумя поменьше с импульсно-магнитным ускорителем, даже такой небольшой разведчик мог больно укусить многих врагов. Это, не считая небольшого запаса разнообразных снарядов, включая самоуправляемые ракеты дальнего действия. Следующим, прямо за толщей брони, находился основной склад и в случае ударов в нос мог быть потерян без критичного ущерба.

Если же двигаться в обратную сторону от центральных отсеков, то первым было небольшое помещение с системой выработки кислорода, сразу за которым находился реактор с частью двигательных установок. Там же, на самой корме корабля разместилось маскировочное оборудование, не только скрывающее следы от разных сигналов, но и маскирующее работу двигателей. Стыковочных отсеков, позволяющих не только присоединиться к станции, но и иметь возможность выйти в открытый космос, было два. Один над кабиной управления возле части дублирующих систем, другой под жилым отсеком, и оба служили дополнительным буфером, прикрывающим основное местонахождение экипажа.

В целом, свободного места практически не было, хотя даже так этот небольшой разведчик был в длину метров тридцать, не меньше. И изрядную часть всего объема забирала сложная система броневых плит со специальным веществом между тремя слоями, которое обладало свойством гасить удары, при чем не только от кинетических снарядов, но даже и от плазмы. Сам корпус был полностью поделен на эдакие соты, и за счет такой компоновки броня могла выдержать в зависимости от мощности оружия как минимум несколько попаданий в одну точку. И чем больше классом был корабль, тем большим количеством слоев он обычно обладал. Силовых щитов, которые так давно придумали писатели, разработать землянам так и не удалось.

– Все, ухожу в гипер, – произнес Майкл уже на границе системы. Я тут же скрыл схему корабля, которая на длительное время поглотила мое внимание, и сосредоточился на изображении внешнего пространства, выводимого через датчики и камеры. Космос перед нами словно поплыл и начал размазываться, закручиваясь в эдакую спираль. На тело навалилась тяжесть, резко сменившаяся на легкость. По телу прошел холодок, и начало слегка подташнивать, но спустя мгновение ощущения снова изменились. А корабль все пытался прорвать пространство, уходя, где расстояние значило мало. Я сглотнул слюну, пытаясь преодолеть тошноту, и покрепче вцепился в кресло. Прошедшая дрожь по кораблю, отчетливо заметная невооруженным взглядом, и новая тяжесть. Перед глазами изображение начинает внезапно сверкать разными цветами, заставляя на мгновение прикрыть глаза от яркости. Когда я их открываю, все уже поглощено чернотой, через которую периодически проскакивают серебристые вспышки. Их становится все больше и больше, а затем они сливаются воедино. Резкий рывок, и мы словно проваливаемся куда-то.

На целое мгновение наваливается дичайшее разнообразие противоречивых ощущений. Свободное падение вкупе с давящей тяжестью. Жар в теле, и волнами холода. Резкая вспышка боли в зубах, а затем все тело словно растревоженный нерв. Тошнота и головокружение вместе с бьющимся изнутри фонтаном энергии. Тело словно не понимает, как реагировать и какое из чувств настоящее, буквально перебирая все подряд. Сладость во рту сменяется на кислое. И это продолжается и продолжается. Но мгновение, а затем все внезапно проходит, будто ничего и не было. Корабль вываливается в обычный космос на краю одной из промежуточных систем, и по кабине проносится облегченный вздох.

– Все никак не привыкну, – начал жаловаться Майкл, – может, когда-нибудь все же разработают какое-то оборудования для облегчения этих ощущений… – Агент начинает программировать маршрут, запуская разведчик в автоматический режим, – хотя не уверен, что его при этом поставят на наши корабли.

– Не думаю, что придумают в принципе. И так чудо, что смогли найти технологии выхода в гиперпространство и постоянно увеличивают дальность прыжка, – заметил Валентин, отсоединяя ремни в кресле. Его тело легко воспаряет в воздухе, и он ловко разворачивается в сторону круглого люка в полу, ведущего вниз, – ладно, я пойду, почитаю что-нибудь, все равно еще до следующего прыжка пару часов.

– Давай, – киваю я и поворачиваюсь к Майклу, – может, в марсианские шахматы поиграем? Ограничение на две клетки видимости. Все равно делать нечего пока.