– До Калифорнии две тысячи миль, Саманта. Счет пойдет на недели и месяцы. Ты будешь то и дело останавливаться и спать. Поеду я. Дальние поездки мне не в новинку. Туда я полечу, назад поеду на машине и управлюсь за несколько дней.

– А Роузи поедет с тобой? – спросила Кэти.

Инициатива стремительно уплывала у меня из рук. Мир превозносит ценность сна, но с отоспавшихся взимается налог – они выключены из переговоров, в ходе которых принимаются решения. Ощущение было такое, точно я – в эпицентре заговора. Высоким дрожащим голосом, в котором звучал страх быть вытесненной из дружественной миссии, я сказала:

– Слушайте, девочки, я справлюсь.

Я должна была доказать, что чего-то сто`ю.

– Нет, Роузи не сможет поехать. У нее уже срок подходит, – сказала Холли с таким видом, точно я не открывала рта.

Я чувствовала себя вращающимся ветроуказателем возле автосалона. Кэти метнула в меня взгляд и снова опустила глаза.

– Она беременна?

Даже в состоянии шока от этой новости и от того, сколько я пропустила, я понимала, что не стоит спрашивать, как так, почему, от кого или что-то подобное, хоть самую малость звучащее лично, субъективно или тупо.

Когда-то мы трое знали друг про друга все, но это было давным-давно. Я знала, что при стрессе у Кэти начинался микоз, а Холли, когда поспешно ела, начинала икать. Я знала, что у Холли, когда она пыталась врать, дергался левый глаз, и Кэти всегда замечала это первой. В колледже, когда в буквальном смысле живешь друг у друга на головах, это всегда так. У нас был дружеский треугольник, а после выпуска геометрия наших отношений была нарушена. Мы стали Кэти и Холли. Кэти и Саманта. Но Холли и Саманты больше не было.

Со временем я перестала спрашивать о жизни Холли, и она о моей, думаю, тоже. Разумеется, мы с Кэти высказывали предположения о том, из-за чего на самом деле рухнула наша дружба. Да, произошло большое недоразумение. Взрыв. Но мы обсудили это. Разобрались. Я знала, что по крайней мере один раз Кэти задала этот вопрос Холли, но та в ответ рявкнула: «Спроси у Саманты», и Кэти не стала на- стаивать.

После колледжа слона в комнате можно было не замечать, тем более что мы больше не жили под одной крышей, в одном городе и даже в одном штате. Холли сразу отправилась в юридическую школу в Техасе, а оттуда – в крупную контору в Нью-Йорке. Жизнь разводит даже хороших друзей, а в нашем случае дружба висела на волоске. Добавьте сюда отсутствие жизненного опыта – мы не знали, как нам повезло, и пустили нашу дружбу на ветер, точно она была пустяком, а не линией жизни.

– Значит, ребенок.

Я пододвинула себе стул.

Кэти взяла Холли за руку и сказала:

– Я совсем упустила из виду! Как быстро летит время.

– Только Роузи об этом не говори. Она уже измучилась от ожидания.

Я всю жизнь планировала иметь двоих детей – от природы трудолюбивых, крепких и с каштановыми волосами. Я понимала, как мне повезло с Мэдди, но хотела, чтобы у дочери была сестра. Я всегда мечтала о брате или сестре, особенно для того, чтобы вместе давать отпор папаше, когда он выходил на тропу войны, или, на худой конец, чтобы посочувствовать друг другу. Живя с Кэти и Холли, я наконец узнала, что такое иметь рядом людей, которые всегда держат твою сторону. Это было лучше, чем иметь сестер, потому что рядом не было контролирующего отца и пассивной мамы – только мы трое.

Холли посмотрела на меня и, видимо, истолковала мой увлажнившийся взгляд как проявление умиления, потому что ее лицо смягчилось. Но на самом деле мне хотелось схватить ее за загорелую руку и ущипнуть. К новостям о том, что кто-то ждет ребенка, мне не привыкать – ими делятся и знакомые, и посторонние. Более того, мы с Кэти переживали чужие репродуктивные новости на пару – мы обе мечтали о ребенке. Забеременев, я ощутила себя предательницей, и Кэти стала крестной матерью Мэдди.

Я искала руку Кэти, а сама думала: «Бог ты мой, у Холли есть все, что пожелает». Доходная работа, спутница жизни, полная семья, друзья и возможность выражать мне свое негодование.

– Мы стараемся свести стресс к минимуму. Поскольку у Роузи поздняя беременность, она в группе риска. Но я могу поехать одна и быстро обернусь.

– А как ты будешь колоть инсулин Арахису?

Я знала, что это удар ниже пояса, но не собиралась сидеть сложа руки и ждать, пока меня исключат из спасательной операции.

– Как-нибудь разберусь.

– Неужели?

С этими словами я взяла Кэти за руку, в которую была воткнута игла, – на фиксирующем ее лейкопластыре проступило кровавое пятнышко, кровь была и в венозном катетере.

– Думаешь, я не видела, как ты все время отводила глаза?

Я поднесла руку Кэти к лицу Холли и помахала.

Холли закрыла глаза и отвернулась, точно из инфузионной системы на нее пахнуло зловонием.

– Не надо.

Кэти хихикнула.

– Забыла, что мы вместе были в колледже, когда ты проснулась после удаления аппендицита? – сказала я, не уточняя, что сама вызывала «Скорую» и настояла на том, чтобы сопровождать ее в больницу. Как я наврала водителю, что мы сестры, и как Холли сжимала мою руку, точно говорила: «Так и есть».

– Увидев в себе капельницу, ты стала белая как мел и закатила глаза.

Кэти снова сдавленно хихикнула, но я видела, что ей, как и мне, ничуть не смешно.

Я держала ее руку на весу, ощущая нежную бархатистость запястья в том месте, где гадалка, учившаяся с нами на последнем курсе, считала полоски на ребре ладони. Видишь эти три линии? – говорила молодая ведунья. – Это означает, что из твоего чрева появятся трое детей. На Блюз-фестивале мы заплатили по пять долларов за три предсказания, которые оказались наглым враньем. Мне пообещали долгий счастливый брак, Кэти – троих детей, а нам троим – дружбу до гробовой доски.

Холли оттолкнула руку Кэти и принялась разглядывать крапчатую потолочную плитку.

– Она тебя сделала, – сказала Кэти.

Когда Холли признавала свое поражение, всем становилось веселее.

– А накормить его инсулином никак нельзя? Может, есть какие-нибудь лекарства? Моя бабушка пьет таблетки, – сказала Холли.

– Арахису нужны уколы. Таблетки на него не действуют, – сказала Кэти.

У Холли запищал телефон, и она подняла палец вверх. Этим долбаным жестом она расставляла акценты, удерживала внимание в суде, порицала. Этот длиннющий палец был миниатюрной моделью самой Холли. Все в ней было длинное