У вас что, это не принято?

Люся только пожала плечами:

— Да вроде бы у нас все умирали естественной смертью…

— Это как же? Ты сама рассказывала про медсестру, которую нашли в лесу, зарытой в земле… И еще двоих выловили в пруду. Это, по-твоему, естественная смерть?

— А ты запомнила?

— Уж не знаю почему, но такие вещи впитываются в память, как в губку… Ну что, Людмила, пошли отсюда? Слишком уж здесь все заунывно и театрально… Люди же сюда из чистого любопытства пришли. Если и плачет кто, так только старухи, потому что самим помирать скоро, а не хочется… Пойдем.

Жизнь продолжается. Но если хочешь остаться и дождаться поминок, которые, насколько мне известно, нередко переходят в танцы до упаду и веселую попойку, то флаг тебе в руки…

Люся усмехнулась: Наталия была права.

Только откуда она все так хорошо знает? И все-таки ей было приятно, что здесь, на окраине земли, называемой Вязовкой, появилась светлая личность, такая, как Наталия.

— Если хочешь, я покажу тебе свою квартиру, — предложила Люся, стряхивая с себя оцепенение, вызванное атмосферой похорон. — Хотя, если честно, мне туда не хочется… Там, кроме кровати, шкафа, колченогих стульев да телевизора, ничего нет. Только тоска, которая въелась в стены…

— Не хочешь, и не надо. Пойдем к Валентину. Он наверняка ждет нас. Согрел воды и ждет не дождется, когда мы вернемся.

— А он кто, тоже прокурор?

— Нет, он жестянщик. Машины ремонтирует. Я его и зову: Жестянщик. Хотя в прошлом он физик, и очень талантливый. Но об этом я тебе как-нибудь в другой раз расскажу…

После ужина и, чуть позже, горячей ванны, пользуясь тем, что Люся увлеченно слушала Валентина, который рассказывал ей что-то из истории русских и татарских захоронений, Наталия уединилась в дальней комнате и, испытывая легкую и приятную дрожь во всем теле, как перед объятиями с любимым мужчиной, села за старенькое пианино.

Подняла крышку и погладила тусклые желтоватые клавиши. Затем пробежала по ним пальцами, добравшись до самого верхнего регистра, и застыла, мягко выбивая звонкую трель… Левая рука, уловив гармонию, слегка приземлила улетающую ввысь мелодию, появился какой-то необыкновенный ритм, отчего мелодия несколько исказилась, наполнилась нервными интонациями, которые очень скоро вылились в какой-то совершенно необузданный, искрометный танец… Сначала ей показалось, что она видит лепестки огромного красного цветка, похожего на мак.

Но потом, когда видение стало четче, она поняла, что это никакой не цветок, а оборки красной, тонкого шелка, юбки, которая то развевалась веером, обнажая стройные загорелые ноги танцовщицы, то собиралась в бутон, делая цвет юбки насыщеннее и темнее…

Девушка танцевала самозабвенно, но Наталии никак не удавалось увидеть ее лица. Зато она почувствовала аромат, его нельзя было спутать ни с чем: апельсин.

Пахло апельсинами, апельсиновым маслом, чем-то еще душистым, теплым, как, должно быть, пахнет в душный зной апельсиновая роща где-нибудь в Италии… От этого танца, от музыки, которая звучала в ушах и мешала сосредоточиться, у Наталии закружилась голова. Ей стало необыкновенно весело, словно она выпила не меньше половины бутылки шампанского…

Когда она бросила играть, сразу стало нестерпимо тихо. До ломоты в ушах. И только приглушенный голос Валентина доносился из-за стены. Пальцы горели… А в комнате пахло апельсином.

Выйдя из комнаты, Наталия спросила, слышали ли они то, что она играла; ни Валентин, ни Люся ничего толком не могли ей ответить. Она сделала из этого вывод: либо они были настолько увлечены беседой, что ничего не слышали (но как такое возможно?!

Ведь у нее пальцы горят от того, что она с силой ударяла по клавишам!), либо ее слышали там, по ту сторону апельсиновой рощи.

Единственное, что заметила Люся, поворачиваясь в сторону вошедшей Наталии, что от нее «пахнет лимоном или апельсином». Не заметила эта парочка и того блеска в глазах, который появился у Наталии при мысли, что к ней, возможно, возвращается ее дар. Но только как теперь найти что-то общее между теми мыслями, которые волновали ее сознание и той девушкой, лихо отплясывающей, кажется, тарантеллу?

Когда Валентин пошел кормить Джека, Наталия спросила Люсю напрямик:

— У тебя действительно нет никакого парня, который мог бы оставить у тебя на теле эти следы, похожие на засосы?

Люся от неожиданности покраснела.

— Пойми, я спрашиваю не из праздного любопытства. Просто у меня из головы не идут твои кровоподтеки и все то, что происходит в вашей Вязовке… Ну не вампиры же здесь, честное слово, завелись. Да и Ванеева убита при очень странных обстоятельствах… У кого я, кстати, могу навести справки о том, что с ней произошло?

У участкового милиционера-коррупционера?

— Его почти невозможно застать. Он постоянно в разъездах: то поросенка у кого-нибудь украдут, то муж изобьет жену до полусмерти, то дети сарай подожгут…

— А как ты думаешь, Ванеев заинтересован в том, чтобы нашли убийцу его жены?

— Но почему ты решила, что ее убили? Потому что наших женщин наслушалась? Да здесь сплетни из воздуха рождаются! Им нельзя верить.

— Тогда надо поговорить с Ванеевым…

— Это еще зачем? Наташа, я тебя не понимаю. Неужели ты хочешь сама поговорить с Ванеевым? А как ты объяснишь ему, зачем тебе все это нужно?

— А вот как. — Наталия достала из сумки свое удостоверение общественного помощника следователя и показала Люсе.

— Ты это серьезно? Ты — общественный помощник следователя?

— Как видишь. Я помогаю Логинову… — Ей не хотелось рассказывать впечатлительной Люсе о своем даре, хотя поначалу она едва сдерживала себя, чтобы не поведать подруге о картинах Лотара, о Рафе, о Ядове и Хрусталевой. Но Люся все равно не поверила бы. «Реалистка».

— Смотри сама, конечно… Что же касается твоего первого вопроса, то отвечаю: никакого парня, который мог бы поставить мне засосы, у меня нет. Это честно. Хотя я бы не прочь…

— А тебе понравился Валентин?

— О да… Здесь я тебе ничего не могу сказать. Не мужчина — сказка. Как тебе удается удержать при себе таких.., даже язык не поворачивается сказать «мужиков». Нет, в том-то и дело, что это не мужики, а настоящие мужчины. Только откровенность за откровенность: они знают о существовании друг друга?

— Знали. В прошедшем времени. Логинов даже застал меня в Москве с Валентином.

И после того раза я рассталась с ними обоими на целых полгода. Никого не хотела видеть.

А потом все постепенно вернулось на свои места. Валентин-то, разумеется, знает о том, что я живу с Игорем, но вот знает ли Игорь, что я продолжаю встречаться с Валентином, — это для меня остается загадкой. Мне кажется, что он даже боится об этом думать.