Большую часть подробностей этой истории мне сообщил Инглфилд. Кое-что добавила хозяйка дома. Вывод из всего, что я теперь знал, напрашивался только один: лунатик, за которым я бродил по бездорожью две ночи подряд, – не кто иной, как Клитеро А человек, подъезжавший к воротам, был, похоже, тесно с ним связан. О чем они говорили? На расспросы мисс Инглфилд Клитеро отвечал, что всадника интересовало, куда ведет путь, ответвляющийся от главной дороги рядом с их домом. Однако, судя по тому, как долго они беседовали, вряд ли была затронута одна лишь эта тема.

Новая информация еще больше укрепила меня в желании пообщаться с загадочным слугой с глазу на глаз. Инглфилд пошел мне навстречу, согласившись день-другой обойтись без ирландца. Не теряя времени, я тут же обратился к Клитеро с просьбой помочь мне наладить кое-какое оборудование, поскольку сам я с этим не справлюсь, а о его сноровке, аккуратности и мастерстве наслышан. Он с готовностью откликнулся на мою просьбу и утром следующего дня уже был у нас. Вопреки ожиданиям, к вечеру он засобирался домой. Я уговаривал его остаться на ночь, но тщетно, он продолжал упрямо твердить, что должен вернуться сегодня – мол, так ему удобнее и так будет правильно.

Меня столь неожиданный поворот событий застал врасплох, хотя, конечно, следовало предвидеть, что, сознавая свой недуг, он постарается сделать все, чтобы посторонние люди ни о чем не узнали. Поначалу я расстроился, однако потом сообразил, что, составив ему компанию, смогу по дороге приступить к осуществлению своего замысла, Что ж, сказал я, раз он не хочет оставаться и мне не нужно заботиться о нем, то у меня есть важное дело, и я, пожалуй, прогуляюсь вместе с ним. Молча и без видимой досады он согласился на это, и мы отправились в путь. Настал критический момент. Пора было положить конец неопределенности. Но каким образом подступиться к столь важной и необычной теме? Я совершенно не располагал опытом, как вести себя в подобных случаях. Клитеро был печален, рассеян и молчалив, пресекал любую попытку завязать с ним разговор. При этом он выглядел совершенно спокойным, тогда как я сильно нервничал, подавленный хаосом в мыслях, и не мог произнести ни слова.

А ведь мне предстояло инкриминировать ему самое страшное преступление. Я должен был обвинить своего спутника не в чем-нибудь, а в убийстве. Должен был потребовать от него признания вины. Должен был высказать ему свои подозрения, чтобы он либо подтвердил, либо опроверг их. Меня подстегивало любопытство. Да, я не собирался облагодетельствовать его, но, по крайней мере, и причинить ему зла тоже не хотел. Я убеждал себя, что смогу изгнать из сердца все кровавые, мстительные порывы и, как бы далеко ни зашла наша беседа, сумею сохранить хладнокровие.

Я перебирал в уме всевозможные темы, чтобы начать разговор. Отметал одну, хватался за другую. И тут же снова возражал сам себе, не в силах ни на чем остановиться, Неуверенность сковала мои мысли, не давая мне сосредоточиться.

Пребывая в растерянности, я потерял так много времени, что с трудом поверил своим глазам, когда впереди замаячили очертания вяза. Вид рокового дерева подействовал на меня как холодный душ. Я резко остановился и схватил Клитеро за руку. Он находился во власти собственных мыслей, и до моего смятения, которое не могло не отразиться у меня на лице, ему не было никакого дела. Когда же я вывел его из задумчивости, он увидел, в каком я состоянии, и решил, что мне неожиданно стало плохо.

– Что с вами? – встревожился Клитеро – Вам нехорошо?

– Нет, все в порядке… Но погодите. Я должен вам кое-что сказать.

– Мне? – спросил он недоуменно.

– Да, – ответил я. – Давайте свернем на эту тропинку – Я решил провести его той дорогой, по которой мы шли прошлой ночью.

Мое волнение передалось ему.

– Что-то важное? – поинтересовался он с сомнением в голосе и остановился.

– Да, – подтвердил я. – В высшей степени важное, Пойдемте сюда, здесь нам никто не помешает.

Клитеро молчал в нерешительности, но, глядя, как я преодолеваю препятствия на нашем пути, следовал за мной. Мы оба не проронили ни звука, пока не вступили в лес. На мой взгляд, это был вполне подходящий момент. Я уже слишком далеко зашел, чтобы теперь идти на попятную, и необходимость действовать подсказала мне нужные слова.

– Вот замечательное место. Вам, наверное, интересно, почему я решил поговорить с вами именно здесь. Что ж, не буду держать вас в неведении. С этим местом связана одна история, которая имеет отношение к вам, и мне бы хотелось, чтобы вы внимательно выслушали ее. За этим я и привел вас сюда. Итак…

Я пересказал ему приключения двух предыдущих ночей, ничего не добавляя и не утаивая. Он слушал меня молча, погруженный в себя. Каждый новый поворот описываемых событий усиливал его тревогу. Он то и дело прикладывал к лицу платок и глубоко вздыхал. Я делал вид, что ничего не замечаю, поскольку считал своим долгом сдерживать эмоции. Когда же я заключил, что он и есть тот человек, о котором идет речь, Клитеро не выказал никакого удивления. Затем я сообщил ему то, что узнал от Инглфилдов, после чего продолжил:

– Вы можете спросить, зачем мне понадобилось подвергать себя таким неприятностям. Согласитесь, однако, что таинственная сцена у вяза произвела бы впечатление на любого мало-мальски любознательного человека. Даже случайный прохожий повел бы себя так же, как я. А у меня вдобавок были веские причины. Должен ли я напоминать вам о недавней трагедии? И о том, что она произошла как раз под тем самым деревом? Разве не оправданно, что ваше поведение послужило основанием для моих выводов? Каких именно, предоставляю судить вам. Ваша задача теперь опровергнуть или подтвердить их. Для этого я вас сюда и привел. Мои подозрения слишком серьезны. Но может ли быть иначе? Прошу вас, скажите, так ли это?

Появившаяся на небе луна освещала место, где мы стояли, а вокруг царила кромешная тьма. Я хорошо видел Клитеро. Безвольно повисшие руки, застывшая в глазах печаль, Он был абсолютно неподвижен, как статуя. Последние мои слова, похоже, не произвели на него особого впечатления, Мне не пришлось подавлять в себе жажду мести. Меня переполняло сострадание. Какое-то время я продолжал наблюдать за ним, но не улавливал никаких изменений в его настроении. Не в силах больше сдерживаться, я не мог не выразить свое беспокойство по поводу его состояния.

– Возьмите себя в руки. Я не буду вас торопить. Понимаю, это трудно, но постарайтесь вести себя как мужчина.

Звук моего голоса странным образом подействовал на него. Он отпрянул, выпрямился, потом уставился на меня с выражением ужаса на лице и задрожал всем телом, как будто увидел привидение. Я уже начал раскаиваться в своей затее. Мне никак не удавалось подобрать подобающие обстоятельствам слова, я был бессилен в этой ситуации, а потому мог лишь молча наблюдать, ожидая, пока он придет в себя. Когда ему стало чуть лучше, я продолжил:

– Сочувствую вам. Поверьте, мне не доставляет удовольствия созерцание чужих страданий. Я прошу у вас лишь объяснений, причем это не только в моих, но и в ваших интересах. Вы не чужой человек тем людям, что окружали моего покойного друга. Вы знаете, какое горе причинила им его гибель, какие усилия я приложил, чтобы раскрыть тайну преступления и наказать убийцу. Вы слышали, как, охваченный ненавистью, я исторгал проклятия и клялся, что не успокоюсь, пока не свершится праведная месть. Вероятно, у вас сложилось впечатление, что, обнаружив убийцу, я добьюсь его осуждения и казни. Но вы ошибаетесь. Искренним покаянием можно искупить вину.