посторонних глаз. Насилие против себя также может быть глубоко личным преступлением, которое реализуется максимально тайно, вдали от пересудов окружающих, однако, по сравнению со следами скрытого эмоционального или сексуального насилия над детьми, его последствия более заметны в виде шрамов от самоповреждения или истощения тел женщин с анорексией.

Используя понятие женского извращения, я провожу аналогии между целями насилия при самоповреждении и целями при материнском насилии, акцентируя внимание на фактах нападения на свое тело и тела своих детей.

В третьей части книги я исследую феномен женщин, убивающих агрессивных партнеров. Именно в этой главе насилие наиболее явно рассматривается в контексте более широких социальных проблем, связанных с дисбалансом власти между мужчинами и женщинами; юридическая защита этих женщин проанализирована достаточно детально.

Часть I. Насилие в отношении детей

Это основная часть книги, в которой обсуждается развитие жестокого материнского обращения и часто скрытые преступления сексуального и физического насилия над детьми, а также сфабрикованная или индуцированная болезнь, ранее известная как делегированный синдром Мюнхгаузена, и трагическое преступление инфантицида. Я исследую идеализацию материнства, миф о Великой Матери, универсальной богине-матери (Motz, 1997), и патологический процесс, при котором бессознательные конфликты разрешаются посредством беременности и жестокого воспитания. Также исследуется символическая функция ребенка.

В главе 1 я рассматриваю модель извращенного материнства Вэллдон и описание Диноры Пайнс, показывающих, как женщина неосознанно использует свое тело во время беременности и материнства. Я выделяю теоретические основы модели женского насилия и корни нарушений материнства. Для некоторых нарушенных молодых женщин с бедным опытом заботы со стороны своих матерей дети являются их нарциссическими продолжениями. Ребенок рассматривается как «хороший» объект, в котором «плохая» женщина отчаянно нуждается как во вместилище для своих проекций. В фантазиях матери нерожденный младенец — воплощение любящего существа, которое подтверждает регенеративную способность матери и наличие которого показывает ее в лучшем свете. Эта идеализация может привести к разочарованию и депрессии, когда ребенок в конечном итоге рождается, пробуждая в матери ярость. Пайнс (Pines, 1993) анализирует опыт беременности и материнства и его отклонения, а работа Вэллдон (Welldon, 1992) об извращенном материнстве подкрепляет этот тезис.

Я описываю трансгенерационную интегративную модель депривации и жестокого обращения, которая может предрасполагать некоторых женщин к повторению жестокого обращения со своими детьми. Эта модель основана на раннем опыте отношений с матерью, а также более поздних социальных стрессах. В ней прослеживается путь от жестокости по отношению к девочке до ее партнерства с очередным обидчиком, где она еще больше теряет контроль, сталкивается с беспомощностью и в конечном итоге цикл насилия повторяется. Я привожу примеры «патологической беременности», а также насилия в отношении детей, чтобы проиллюстрировать, как женщины могут направлять свою агрессию на собственное тело или тела своих детей, чтобы обеспечить «решение» своих психологических проблем. Это связано с ранним опытом жестокого обращения, депривации или пренебрежения и отражает раннюю травму.

В главе 2 я исследую женское сексуальное насилие над детьми — запретную тему, которая только относительно недавно стала предметом профессионального интереса и обсуждения в СМИ. Очень важно признать феномен женского сексуального насилия над детьми и предложить экспертизу и лечение женщин — виновниц сексуального насилия в отношении детей, многие из которых сами окажутся жертвами внутрисемейного насилия в будущем. Отрицание женской сексуальности и идеализация материнства очевидны в отказе «думать о немыслимом», т. е. признавать существование материнского извращения. Понятие извращенного материнства проясняет причины, проявления и психические функции сексуального насилия со стороны матери.

Глава 3 посвящена физическому насилию над детьми со стороны их матерей. Физическое насилие над ребенком может отражать сильнейшие социальные стрессы и личные потери, которые переживают многие молодые матери, а также может быть связано с реактивацией их собственного опыта злоупотребления или пренебрежения. В обсуждении утверждается символическое значение процедуры опеки в случаях жестокого обращения с детьми. В процессе вмешательства в драматические события частное насилие становится общественной проблемой.

В главе 4 описывается, как физическое и эмоциональное насилие над детьми может проявляться в случае сфабрикованной или индуцированной болезни (FII), ранее известной как делегированный синдром Мюнхгаузена (MSBP). В этой главе я рассматриваю физическое и эмоциональное насилие, проявляющееся в действиях матерей, которые выдумывают или искусственно вызывают болезнь у детей. Хотя это редкое явление, в продолжение темы женских извращений оно наглядно показывает, как женщины могут извращенно использовать своих детей. Я даю иллюстративный случай и теоретическое обсуждение этой опасной и сложной формы жестокого обращения. В такой скрытой форме насилия матери могут фабриковать или индуцировать болезненные симптомы у своих детей, иногда со смертельным исходом. Для тех, кто сталкивается с подобным, это кажется извращенным и невероятным. К тому же иногда эти действия возможно обнаружить только с помощью скрытого видеонаблюдения, что создает этические трудности (Cordess, 1998). Я исследую споры, связанные с диагнозом синдрома Мюнхгаузена, с решением Генерального медицинского совета в отношении Роя Медоу, который был одним из ключевых сторонников MSBP, и с заменой термина на «сфабрикованная или индуцированная болезнь». Я также обсуждаю недавнее законодательство, касающееся защиты детей в этой области, и представляю обновленные исследования в отношении выявления и лечения FII.

В главе 5 я обсуждаю инфантицид, одно из самых шокирующих проявлений материнского насилия. И здесь снова мать использует свое собственное тело, представленное телом ее ребенка, чтобы совершить акт, на этот раз — безвозвратного насилия. Раскаяние и горе, переживаемые женщинами, которые убивают своих детей, ясны. Я обсуждаю связь детоубийства с истерическим отрицанием беременности, так часто связанным с убийством новорожденных. Я исследую недавнюю литературу по профилактике инфантицида и правовым последствиям применения имеющегося закона об инфантициде в США. Шокирующий случай Андреа Йейтс, явно психопатической матери, убившей своих пятерых детей и отбывающей пожизненное заключение за убийство в штате Техас, используется мной, чтобы сосредоточить внимание на полезности и обоснованности закона об инфантициде.

Часть II. Насилие, направленное против самой себя

Женское насилие часто направлено против себя при депрессии, самоповреждении или добровольном голодании. Хотя эти проявления могут отражать бессознательное насилие, направленное против себя, они обычно не считаются преступлениями и, конечно, не запрещены законом. Из-за того, что эти проявления женского насилия направлены против собственных тел или тел детей, они часто скрыты от публики. Подзаголовок книги «Преступление против тела» указывает на самонаправленную природу женского насилия; термин «преступление» используется метафорически. Женщины, которых я здесь описываю, по-видимому, в полной мере отождествляют себя со своим телом. Это не только отражает