– Первый капустник в Доме актёра, тот самый первый, который ты написал в старом Доме на Тверской, тогда улице Горького. Потом будет много других, и после пожара в новом Доме. А это был первый. Я играла работника железнодорожного транспорта. Когда я получила текст, мне он показался несмешным, но ты сказал, как я должна это говорить, и реакция была оглушительная. Табаков чуть не упал со стула от смеха, Марк Захаров смеялся на весь зал. Это был настоящий успех у каждого из нас: Симонова, Трехлеб, Васильева, Илзе Лиепа. Теперь, оглядываясь назад в тот вечер Старого Нового года, я понимаю цену счастья, радости, совместной работы и того самого успеха. Ты дал многим путёвку в жизнь. После твоих капустников тебя самого взяли ведущим на телевидение. У тебя всегда были уникальные знания, и передача «Старая квартира» стала самой любимой благодаря тебе. У тебя лёгкая рука, большое сердце и очень большой талант. Такие вещи не забываются. Такие вещи всегда приводятся в пример. Такими вещами гордятся, что я знала этого человека. Я с ним делала одно дело, хотя капустник делом вроде и не назовёшь… Спасибо тебе, родной Гришуня, я была счастлива, общаясь с тобой[8].

Своё участие в капустниках Марина Голуб будет продолжать и позже, когда Григория Гурвича уже не станет. По сей день в Интернете ходит ролик, записанный на юмористическом вечере в Доме актёра в 2004 году. Вечер называется «Ленин с нами!». Марина Голуб читает стихи от лица гардеробщицы, которая приняла у Ильича пальто и заметила, что на этом пальто отрывается пуговка. Её исполнение – это настоящий актёрский гротеск. И в ответ – гомерический хохот зала. Но как бы ни была комична Марина Голуб, в её монологе есть второй план – судьба наивной старухи, которая всю жизнь проработала на заводе и, по воле случая пришив Ленину пуговку, вдруг стала большой знаменитостью.

Кого бы ни играла в тех капустниках Марина Голуб – библиотекарш и директрис, продавщиц и соседок, брошенных жен и чиновниц, – она всегда создавала характер, давала ему объём, доводила зрителей и до смеха, и до слёз.

– Конечно, в капустном жанре Марина задавала высочайшую планку, – говорит актриса Юлия Рутберг. – Нас всегда друг к другу тянуло: родство душ было невероятное. Маринку обожали мои родители, она обожала мою семью. Виделись нечасто, но если встречались, то это был фонтан. А впервые я увидела её не в Доме актёра, а на учебной мхатовской сцене. Я тогда училась в школе и каким-то чудом попала на «Хэлло, Долли!». Вы можете себе представить, что такое была для меня Марина, которая была уже субМарина, а я по своему статусу являлась, наверное, килькой, которая плавает в томате. Я даже представить себе не могла, что эта звезда, эта небожительница сможет когда-нибудь о чём-то со мной поговорить. Где она, а где я. Пропасть.

Но со временем в Доме актёра мы действительно встретились. Встретились благодаря Маргарите Александровне Эскиной и, конечно, Люсечке Черновской. За десять лет мы создали какую-то немыслимую команду, которая на Старый Новый год на всех капустниках брала аудиторию, состоящую из мэтров. Это находящийся в самом расцвете своего творчества Марк Захаров, это сидящий рядом Олег Табаков, это Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Александр Абдулов, Олег Янковский, это Петер Штайн, специально приезжающий к нам в гости, это Хазанов, Жванецкий, Горин… Мы проходили по гамбургскому счету, и никто нам спуска не давал. Нас ждали, ждали…

Время было совершенно великолепное. Один раз получилось так, что мы с Маринкой справляли Новый год у Маргариты Александровны (она нас пригласила в дом отдыха на Лосином острове). И это было незабываемо. Мало того что мы всю ночь бесились, на следующий день мы всё допили, а вечером вроде как стали разъезжаться. И Маринка решила заехать к нам на кофеёк минут на пятнадцать и засиделась до пяти утра. Причем договорить до конца с ней было невозможно, потому что, чем больше ты общался, тем отчётливее (несмотря на количество выпитого) понимал, что разговор бесконечен, поскольку он касался всего. Она в этом смысле была бездонной рекой – без берегов и без дна, потому что с ней можно было говорить на любую тему. Это тот редкий случай, когда прекрасный человек, душевный, любящий, открытый, обладал большим артистическим талантом. И, вполне естественно, этот очевидный талант формировался вопреки стереотипам, актёрский путь Маринки был восхождением.

Повезло только в 1982 году. Государственный театр миниатюр под руководством Аркадия Райкина переезжал из Ленинграда в Москву. Молодёжное крыло труппы возглавил сын Аркадия Исааковича – Константин Райкин. Он и пригласил Марину Голуб в свой коллектив, который позже получил название «Сатирикон».

– Никто толком не знает, что это такое, – говорит Константин Райкин, – но у меня есть ощущение этого слова. Корень ясен – сатира. Как тут не вспомнить о Марине Голуб с её невероятной общительностью и ураганной энергией! Уже в те годы она являлась для меня олицетворением жизни – её бьющимся нервом. И, конечно, я радовался, когда узнал, что Марина может срочно закончить все свои текущие дела и в короткий срок перейти в наш коллектив. Да и, признаться, ждать было некогда.

…К репетициям приступили сразу же. Юмористическое обозрение «Лица» (по пьесе Михаила Мишина) состояло из динамично сменяющихся бытовых зарисовок, пластических композиций и музыкальных номеров. Солировал Константин Райкин (он же хореограф-постановщик спектакля), и молодёжная труппа «Сатирикона»: Марина Голуб, Лика Нифонтова, Владимир Большов, Николай Добрынин, Константин Лавроненко, Сергей Урсуляк, Михаил Ширвиндт.

Актёр Фёдор Добронравов пришёл в «Сатирикон», когда Марина там уже не работала. Но о ней ходили легенды:

– Она театр душой чувствовала. Артисты рассказывали о её не то чтобы трудоголизме, а о всепроникающем участии в процессе. Кому-то что-то подсказала, с кем-то внеурочно встретилась – порепетировала. Я удивлялся: неужели в наш суматошный век такое бывает? Но когда много лет спустя мы снимались в одном фильме, я всё это почувствовал на себе. Действительно, Марина не замыкалась на себе, была требовательна к партнёру, всегда готова помочь. Такой характер!

Старожилы «Сатирикона» вспоминают, как не раз после репетиции Марина Голуб искала свободную комнату для того, чтобы «закрепить пройденное». Играла, играла, играла… Боялась, что «это» исчезнет.

Про тот период вспоминает телевизионный продюсер Светлана Воробьевская.

– Меня с Мариной познакомила Юля Фрид. Они пришли ко мне в гости. Дружба началась стремительно. Прямо в день знакомства Марина стала рассказывать о спектакле «Лица». Даже не рассказывать, а играть: за себя, за партнёрш, за Райкина – за всех.

Она комментировала выходы каждого героя и «меняла маски», говорила разными голосами и показывала движения, а когда подошёл черёд танцам, Маринка сказала:

– Поставь какую-нибудь музыку.

Проигрывателя у меня не было, поэтому, поймав в транзисторе какую-то нелепую волну, я увидела, как Марина танцует! И пусть транзистор играл одно, а она танцевала совершенно другое, картина была сказочная! Я смотрела как заворожённая.