Ксенька в другом конце двора отчаянно сопит, собирая щепочки, клянчит зелёное яблоко со старой дворовой яблони. Потом видит шмеля. Шмель проводит ревизию нектара на цветах и улетает. А Ксенька в задумчивости косолапит в дальний угол, находит неподвижную бабочку и долго пытается расшевелить её прутиком.

Ксеньке ещё невдомек, что на этой круглой теплой планете, кроме радости, добрых улыбок и подарков, живут горе, голод, эпидемии, что существует ещё такая несуразная человеческая глупость, как войны. Откуда ей знать, что каждый день, каждый час, минуту кто-нибудь умирает. И не только бабочки.

Да всего этого и не положено знать в неполные два года. Отчего же тогда Ксенька так долго сидит над безжизненным серым лоскутиком? О чём задумалась? Что рождается в эти минуты в маленьком сердчишке?..

ЗАГОВОРИЛА!

Если смотреть правде в глаза, то о том, что Ксенька заговорила, догадались только её близкие. Бабушка, исполненная счастливой гордости за внучку-эрудитку, водит её по двору и уговаривает соседок спросить Ксеньку, куда та ездила сегодня. В ответ внучка небрежно оттопыривает пухлую губку и роняет с достоинством:

— Та татю.

Соседки вежливо восхищаются и идут по своим делам. Они уверены, что папа учит Ксеньку английскому языку — вот вам, дескать, и результаты. Бабушка же дома в подробностях пересказывает маме диалог с соседями:

— «Ты куда ездила?», — спрашивают её. А она тут же отвечает: «На дачу».

Ксенька при этом скромно молчит: ну что ж, получается — значит, получается, талант, знаете ли, в землю не зароешь.

Изо дня в день Ксенька настойчиво продолжает овладевать глубинами языка. Свету явились «копака» — лопатка, затем «патипа» — спасибо. И, наконец, венцом эрудированности стал ответ на вопрос: «Кто тебя укусил?» Выходило — «макак». Ну, чем не «комар»? Здесь уже даже дядя Леша признал Ксенькины успехи в освоении языка. Сказал уважительно:

— Стилистка!..

Зато одно слово Ксенька выучила совершенно самостоятельно и тут же сделала его своим любимым: «Сама!»

Или так бывает со всеми уважающими себя детьми?

«ТА ТАТЮ»

На даче Ксеньке привольно. Она почти полностью предоставлена самой себе, благо разбить, уронить, раскурочить нечего. Но главное — большой, не совсем пока понятный мир совсем рядом, его можно потрогать рукой, понюхать, даже попробовать на вкус.

— Выплюнь сейчас же!

Ага, значит, это несъедобно…

— Не надо трогать руками, Ксеня.

А если всё же ослушаться? Ого, колется! Называется «крапива». Запомним…

— Дочь, иди что покажу!

Папа зовёт. Значит, опять живность какую-то обнаружил.

— Смотри: это червяк. Живой.

Червяк на пеньке лежит неподвижно. Боится. Пока мама не видит, папа с надеждой спрашивает:

— Хочешь подержать?

Ксенька почему-то не хочет. Папа идет выкапывать хрен и через минуту слышит переполох. Это червяк «ожил», сильно растянулся в длину и пытается спуститься с пенька: хвост ещё наверху, а голова почти на земле. Ксенька в деталях живописует червячиное геройство. Выглядит это так:

— Ой! Ой! Бах!

Постепенно Ксенька тоже учится замечать мелочи на своём пути. Папа явно доволен: ведь мир состоит не только из крупных величин, а когда умеешь различать детали, легче судить о целом. Разве нет?..

Как Ромашка девочку вылечила

Почти сказка

В небольшом городе, далеко-далеко от Москвы и Санкт-Петербурга, жила одна девочка. Она не могла ходить. В раннем детстве у неё заболели ножки, и с тех пор она ездила в специальной коляске. Вернее, она не сама ездила — когда надо было куда-то поехать, её в этой коляске катали мама и папа. Иногда бабушка.

Когда девочка была дома, она часто смотрела в окно. На улице всё время резвились дети. Они катались на качелях, весело прыгали через скакалку и играли в «догонялки». Девочке тоже очень хотелось поиграть с детьми. Но играть в «догонялки», сидя в коляске, сами понимаете, не очень-то удобно. Если уж совсем честно, то просто не возможно.

Наверное, поэтому девочка все время грустила. Она мало улыбалась, говорила всегда тихим голосом, и ей совсем редко снились хорошие сны. А если такое и случалось, то снилось всегда одно и то же: как она скачет по какой-то чудесной лесной полянке, собирает там цветы и сплетает из них красивые венки.

А ещё в этом городе, хоть он и небольшой, был свой зоопарк. И там жила маленькая симпатичная лошадка — пони со смешным именем Ромашка. Из всех зверей в зоопарке детям почему-то больше всего нравилась именно Ромашка. Они приносили ей всякие вкусные лакомства, и лошадка с удовольствием поедала их. Больше всего она любила морковку.

В соседнем с Ромашкой вольере жили её дальние родственники — два огромных тяжеловоза. Это такая порода лошадей, они очень сильные и могут легко перевозить на себе тяжелые грузы. Директор зоопарка нарочно распорядился, чтобы большие тяжеловозы находились рядом с Ромашкой: чтобы посетители видели, какие бывают лошади — огромные, ростом почти со слона, и совсем маленькие.

Однажды родители девочки повезли её в зоопарк — показать зверей. Ей там, как и всем другим детям, больше всего понравилась пони, и девочка попросила родителей подольше постоять около вольера Ромашки.

А надо сказать, что у Ромашки была одна чудесная особенность: она понимала язык людей. Только никто не знал об этом. Даже звери в зоопарке. А саму Ромашку понимали только её соседи-тяжеловозы. Потому что, они были хоть и огромные, но тоже лошади. В общем, у них с Ромашкой был один, общий язык — лошадиный.

Когда родители подвезли коляску к вольеру Ромашки, та сразу увидела, какие грустные у девочки глаза. А потом к родителям подошли их знакомые и заговорили о девочке, о том, как вылечить её больные ножки. И тогда Ромашка услышала от них какое-то новое для себя и очень трудное слово, которое она не запомнила.

После закрытия зоопарка, когда все посетители ушли, и звери остались одни, Ромашка спросила своих родственников-тяжеловозов:

— Извините, вы не знаете, почему одну девочку сегодня все время возили в коляске?

Оказалось, большие лошади окончили специальную лошадиную школу, и им было это известно:

— Эта коляска называется инвалидной. Девочка не может ходить, у неё больные ножки.

— Как грустно… — откликнулась Ромашка. — И ей ничем нельзя помочь?

— Возможно, помочь ей сможешь ты, — отвечали тяжеловозы.

— Но как? Разве лошадь, особенно такая маленькая лошадка, как я, может помочь человеку вылечиться?

— Возможно, девочке могла бы помочь иппотерапия. Так люди называют вид лечения, в котором участвуем мы, лошади. Ведь «иппос» по-латыни (есть такой человеческий язык) и означает «лошадь». Люди просто катаются на нас верхом, и от