Раздались возгласы:

— Правильно! Пусть варятся в своем котле!

— Вообще-то не все ведьмы живут в пещерах, — заметил, глядя поверх очков, орлоносый волшебник. Он цедил из рюмки что-то зеленое. Напиток курился дымком. Волшебника звали Джеральд Справедливый, он был известен своей беспристрастностью. — И потом, всем время от времени нужен отдых. Даже ведьмам.

— А я считаю, нельзя их туда пускать, — не унимался Фрэнк Ясновидец. — Они испортят курорт, помяните мои слова.

— В этом есть доля истины, — закивал Джеральд Справедливый.

— Кстати, поговаривают, что Грязьеводск уже не тот, — вставил другой низенький волшебник. Он курил трубку, в рукаве у него зияла большая прожженная дыра. Этого волшебника звали Фред Воспламенитель. Он был спецом по поджиганию всего на свете. — Много стало всякого сброда. Я слышал, там собираются открывать какой-то жуткий парк развлечений для гоблинов — «Гобболенд» или что-то в этом роде. Городской совет пытается прикрыть строительство — и правильно делает.

Тут послышался тонкий, дребезжащий, хрипловатый голос самого старого из волшебников — Гарольда Прохиндея. Почтенный Гарольд крайне редко прерывал свой послезавтрачный сон раньше полдника, не говоря уже о том, чтобы поучаствовать в беседе, — так что все замолчали и повернулись к нему.

— Грязьеводск? Не там ли должен проходить наш съезд в этом году? — прокряхтел Гарольд Почтенный.

В комнате надолго повисла напряженная тишина. Волшебники копались в памяти.

— Знаете, может, он и прав, — наконец сказал Дэйв Друид. — Бьюсь об заклад, начинается город на «Г». И он точно на море.

— Может, Грыжополь? — из ниоткуда произнес Альф Невидимый. Во мраке всеобщего уныния вспыхнул огонек надежды. — Грыжополь на побережье. Да, я практически уверен, что это Грыжополь. Найди-ка письмо, Дэйв, — оно там, за часами. Я бы сам достал, но, как видишь…

Дэйв Друид поспешил к каминной полке и вытащил из-за часов пожелтевшую груду старых открыток, неоплаченных счетов и древних рекламных проспектов. Часы эти большие, украшенные витиеватой резьбой и все в сложных астрологических знаках. Они заводятся тяжелым ключом, а еще у них есть большой маятник, который медленно качается из стороны в сторону. Часы показывают количество осадков в Изумрудном городе, влажность в Нетландии, а также время и температуру воздуха в Нарнии. Сплошь циферблаты, и кружки со шкалами, и вращающиеся стрелочки. Никто из волшебников не умеет определять по ним время, зато они очень солидно тикают — то что надо для гостиной, к тому же за ними можно прятать бесполезную почту.

— Так, что у нас тут… буклеты с заклинаниями, образцы ковров-самолетов, счет за сардельки — а, вот оно. Батюшки мои. Гарольд прав. Это катастрофа. Съезд и впрямь в Грязьеводске.

Зажженный Альфом огонек надежды погас.

— Теперь припоминаю. Бренда забронировала для нас многокомнатный номер на верхнем этаже «Приюта чародеев». Там и будет съезд.

На сей раз тишина воцарилась поистине гробовая.

— С другой стороны, — сказал Джеральд Справедливый, — все не так уж страшно. Может, нам повезет, и мы разминемся с ведьмами. А даже если нет, они нам вряд ли помешают. Мы же все равно все время будем в отеле. Съезд как-никак.

Рональд с интересом следил за беседой старших. Он не так давно стал настоящим волшебником, и ему еще многому предстоит научиться. О съезде он слышал впервые.

— То есть мы в командировку едем, что ли? — спросил он. — На всамделишный съезд? К морю? Будем жить в приличном отеле? Встретимся с другими волшебниками, прорицателями и чародеями, будем вести умные разговоры и… выступать с докладами, все в таком духе? Нет, правда?

— Правда. А еще у нас номер с видом на море, — сказал Джеральд Справедливый. — Правдивее не бывает, — правдиво добавил он.

— И мне тоже можно будет выступить с докладом? — спросил Рональд, задыхаясь от волнения.

— Разумеется. Как и любому желающему.

— Отпад! — воскликнул Рональд. Ему не терпелось найти ручку и бумагу и сесть за доклад. Но сначала он должен задать еще один терзающий его вопрос.

— А… в море плескаться мы будем?

Он пытался говорить непринужденно, хотя на самом деле его распирало от восторга. Он ни разу в жизни не плескался в море. По правде сказать, он и на побережье-то не бывал.

Старшие возмущенно заголосили.

— Конечно нет! Еще чего не хватало!

— Плескаться! Нет, вы только подумайте!

— Чтобы волшебники плескались в море! Загорали на одном пляже с плебеями! Где твое чувство собственного достоинства, сынок?

— Мы, знаешь ли, не в отпуск едем!

— Извините, — сказал Рональд с несвойственной ему кротостью. — Так что там еще? Насчет съезда.

Но тут послышалось приглушенное звяканье чашек с блюдцами, что означало: скоро полдник!

А полдник для волшебников — святое.

В сером полумраке клубился предрассветный туман. На самом краю продуваемого всеми ветрами грязьеводского пирса стояла ограждения одинокая фигура. Скотт Мертвецки, популярнейшая некогда звезда сцены и экрана, смотрел на море. Его плащ раздувался и трепетал на ветру, солнечные очки впивались в бледное худое лицо, отчего у Скотта Мертвецки слезились глаза.

Кроме Скотта да двух здоровяков Йети, шустро собиравших прилавок с хот-догами, на пирсе никого не было. Кафе-мороженое, тир, кокосовый кегельбан, «Зеркальная комната», «Дом с привидениями», кабинка гадалки и сувенирная лавка — все пустовало в этот ранний час.

Над головой Скотта в сером небе, канюча, нарезали круги чайки. Внизу, между досками, пенистые волны плескались о поросшие морскими уточками[1]опоры пирса. За спиной Скотта возвышался Павильон — обветшалое здание с круглой крышей, облупившейся краской на стенах и потрескавшимися гипсовыми херувимами, которые давно утратили носы. К главному входу вела широкая лестница, справа от входа висела афиша. На ней гигантскими буквами значилось:

Скоро премьера!

Летнее представление

с участием сногсшибательной Лулу Ламар

и

Зкота Маринецки

Мало того, что его написали последним, — еще и имя исковеркали. Скотт не мог смотреть на афишу без слез — по правде говоря, глаза у него слезились вовсе не из-за очков и ветра.