Русские летописцы – православные монахи, оскорбленные явной приверженностью Берке к исламу, – впоследствии писали, что в его правление на Руси было «засилье бесерменское». Однако нельзя не отметить, что именно мусульманин Берке в 1261 г. позволил впервые учредить в Сарае русскую православную епархию – вместо переяславской, последний глава которой погиб во время взятия Переяславля около четверти века тому назад. Не менее красноречивым свидетельством отсутствия у Берке предубеждений против христианства стало то, что он разрешил своему племяннику выехать на Русь, в Ростов, и принять там православие. Этот Джучид стал известен на Руси под именем «царевича Петра Ордынского».Стоит также отметить, что никаких значительных притеснений со стороны Берке княжества Северо-Восточной Руси не испытывали. За его почти десятилетнее правление эти земли ни разу не подверглись ордынским набегам. Впрочем, вряд ли следует объяснять это миролюбием Берке или его прорусскими симпатиями – просто у него были другие политические приоритеты.

VIII

Внешняя политика Берке, не столь яркая и бурная, как у его старшего брата, в целом оказалась не менее активной и последовательной. Как и Бату, Берке преследовал две главные цели: обеспечить безопасность своих границ и найти союзников в борьбе с внешними врагами, главным из которых для него был, конечно, хулагуидский Иран. Поэтому основной вектор золотоордынской внешней политики при Берке сместился из Центральной Европы на Ближний Восток. Пожалуй, самой большой его дипломатической удачей стало установление союзных отношений с мамлюкским Египтом, который еще в начале XV в. оставался главным стратегическим партнером Золотой Орды на международной арене.

Любопытно, что инициатива установления отношений исходила не от Берке, нуждавшегося в союзниках для борьбы с Хулагу, а от египетского султана ал-Малика ан-Насира Бейбарса – самого могущественного властителя Средиземноморья, который в 1260 г. нанес монголам страшное поражение в битве при Айн-Джалуде в Сирии. Послы Бейбарса впервые посетили Берке еще в 1262 г. Они прибыли в Золотую Орду с богатыми дарами и посланием султана, в котором Бейбарс выражал радость по поводу обращения Берке в ислам и надеялся, что теперь золотоордынский правитель, как и подобает истинному мусульманину, обратит свое оружие против неверных – монголов Ирана. Берке не торопился с ответным посланием, проявив разумную осторожность. Во-первых, его приверженность к исламу была вовсе не так велика, во-вторых, призыв Бейбарса к войне с неверными был не тем доводом, который мог бы убедить влиятельных нойонов Золотой Орды (в большинстве своем не являвшихся мусульманами) начать войну с ильханом.

В связи с этим следует сказать несколько слов о вероисповедании Берке. Несомненно, он, воспитанный с детства в мусульманской традиции, впоследствии принял ислам, получил мусульманское имя Джамал ад-Дин Ибрахим и. вполне возможно, являлся мюридом (учеником и последователем) знаменитого бухарского шейха Саиф ад-Дина Бахарзи. Но представление Берке религиозным фанатиком, стремившимся распространить во всем мире «истинную веру» и целиком полагавшимся на поддержку Аллаха – это плод воображения средневековых мусульманских историков. Открыто объявив о своей приверженности к исламу, Берке вовсе не стремился сделать его официальной религией в Золотой Орде и тем более навязать вассальным государствам. Мусульманство самого брата Бату ограничивалось соблюдением некоторых религиозных обрядов и покровительством мусульманскому духовенству и купечеству – в тех случаях, когда ему самому это представлялось выгодным.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Берке, получив послание Бейбарса, не бросился в распростертые объятия собрата-мусульманина и не поспешил начать «священную войну» против Хулагу. Напротив, в большой степени зависящий от своих нойонов, он выждал, когда его приближенные и военачальники осознают необходимость этой войны и сами выскажутся в ее пользу.

Кроме того, надо сказать, что у Берке и султана Бейбарса одно время был конфликт интересов. Вскоре после того, как Хулагу взял Багдад и приказал умертвить халифа ал-Мустасима, два представителя рода Аббасидов объявили себя халифами. При этом Берке поддержал претензии на власть некоего ал-Хакима, провозгласившего себя халифом в Алеппо, тогда как Бейбарс признал халифом другого претендента – ал-Мустансира, который выступил в Дамаске. В конце концов, оба претендента прибыли в Каир и заключили соглашение, ал Хаким признал первенство ал Мустансира, и согласился считаться его наследником. Бейбарс выделил новоявленному халифу несколько сотен воинов, и тот отправился на завоевание Багдада, по пути усилив свой отряд несколькими тысячами бедуинов из аравийской области Хиджаз. Естественно, из его авантюры ничего не вышло: его войска были разбиты, а сам незадачливый халиф пропал без вести. Не исключено, что Бейбарс намеренно отправил его в эту рискованную экспедицию, чтобы ал-Мустансир погиб, а новым калифом стал ал-Хаким (ставленник Берке): он ни в какие походы не пускался и мирно просидел на троне в Каире в течение сорока лет (1262-1302), пережив семерых султанов и несколько военных переворотов. Тем самым Бейбарс продемонстрировал, что готов учитывать интересы золотоордынского правителя. Несколько позже султан повелел читать в Мекке хутбу с поминанием имен Берке и его сына, и эта честь, наверное, произвела впечатление на ордынского властителя, который, в конце концов, соизволил направить султану дружеское послание.

Впрочем, еще до официального установления отношений с Египтом Берке совершил одно действие, оказавшееся на пользу султану Бейбарсу. Как мы помним, пятая часть войск Золотой Орды вошла в состав армии Хулагу, отправленной на завоевание Ирана и Ближнего Востока. Планируя войну с двоюродным братом, Берке приказал этим войскам покинуть Хулагу и возвращаться домой, а если не получится – прорываться в Египет. В результате около двух тысяч золотоордынских воинов с боями вырвались из окружения войск ильхана и добрались до Сирии, где были встречены эмиссарами султана Бейбарса и препровождены в столицу Египта. Бейбарс встретил их с почетом и вскоре образовал из ордынских воинов (большинство которых, по-видимому, были тюрками-кипчаками) свою гвардию.В конечном счете, от союза Золотой Орды и Египта в большей степени выиграл Берке, а не Бейбарс: поскольку война с Хулагу началась бы в любом случае, Берке существенно помогло, что мамлюкские войска сковывали часть войск ильхана в Сирии и Палестине. В свою очередь, Берке ничего не стоило, одержав очередную победу, направить Бейбарсу реляцию, в которой он заявлял, что победил с помощью и во имя торжества «истинной веры». В кругу же своих воинов Берке сетовал: «Грустно мне, что монголы убивают друг друга, но что придумать против того, кто изменил ясе Чингизхана!» Бейбарс, выполняя союзнический долг, защищал интересы Берке и в отношениях с державами Средиземноморья, включая Францию, итальянские торговые республики и государства крестоносцев Правитель Золотой Орды в качестве «ответной любезности» однажды совершил поход против Византийской империи, закончившийся, впрочем, весьма необычно.

Византийский император Михаил VIII Палеолог, оказавшийся между двух огней – султанатом мамлюков в Египте и державой монголов в Иране, – был вынужден лавировать, чтобы сохранить свою империю, только что отвоеванную у латинян. Сам император склонялся к союзу с Хулагу, который воевал против мусульман, и поэтому в 1264 г., уповая на поддержку ильхана, решился на смелый поступок задержал послов Бейбарса, направлявшихся к Берке с грамотами и дарами. Правитель Золотой Орды, возмущенный таким обращением с дипломатами, отреагировал немедленно: он приказал своим войскам двигаться на Константинополь, и императору пришлось обратиться за защитой… к султану Бейбарсу, напомнив ему о прежних добрых отношениях и объясняя все случившееся недоразумением. И султан попросил Берке, вступившегося за его же, султана, послов, отозвать войска!Однако на следующий год Берке удалось завершить поход против ромеев. В 1265 г. его полководец Ногай в союзе с болгарским царем Константином Тихом вторгся в Византию, разорил ряд селений и едва не захватил в плен самого Михаила VIII. Императора спасло только то, что он сумел вернуться в свою столицу не по суше (где его ждала ордынско-болгарская засада), а по морю. Целью похода Ногая было освобождение из византийского плена бывшего сельджукского султана Изз ад-Дина Кей-Кавуса. Свергнутый своим братом Рукн ад-Дином Килич-Арсланом, султан прибыл к Михаилу VIII, надеясь найти у него защиту, но император, опасаясь, что многочисленные спутники Кей-Кавуса станут угрозой для его империи, предпочел посадить султана под замок. Интерес Берке к судьбе бывшего султана объяснялся просто: золотоордынский правитель намеревался вернуть Кей-Кавусу трон и тем самым возвратить Сельджукский султанат под влияние Золотой Орды (как это было при Бату). Вероятно, в рамках этого своего плана Берке приказал, чтобы приверженцы Кей-Кавуса, обосновавшиеся в окрестностях современной Добруджи, последовали за своим государем и переселились в ордынские владения в южнорусских степях. В результате похода Ногая султан был освобожден и прибыл к Берке, который выдал за него замуж свою дочь Урбай-хатун и пожаловал в качестве временного владения крымский город Солхат (современный Старый Крым) – пока не выдастся возможность отвоевать утраченный трон. Однако вскоре Берке умер, а его преемник Менгу-Тимур не стал реализовывать его проект. В конце концов, Кей-Кавус так и умер в Золотой Орде.