Белнэп сознавал нависшую над ним угрозу, но не заострял на ней внимание. Она существовала где-то на задворках сознания, подобно правилам дорожного движения. Осматривая кабинет торговца оружием, Белнэп испытывал что-то вроде полной отрешенности; он видел себя со стороны, с позиции бесплотного, бесстрастного наблюдателя. Керамический элемент контактного микрофона можно спрятать… где? В вазе на письменном столе, в которой стоит орхидея. Ваза послужит естественным рупором, усиливающим акустический сигнал. Разумеется, ее осмотрят охранники йеменца во время регулярного обхода, но произойдет это только завтра утром. Специальный датчик нажатий клавиш – у Белнэпа был самый современный – будет регистрировать все сообщения, набранные с клавиатуры стационарного компьютера Ансари. Вдруг в наушнике, вставленном в ухо, прозвучал слабый писк – ответ на радиоимпульс, переданный крошечным датчиком, реагирующим на движение, который Белнэп скрытно установил в коридоре.

Неужели сейчас кто-то войдет в кабинет? Ничего хорошего в этом нет. Совсем ничего хорошего. Вот она, жуткая усмешка судьбы. Он почти целый год пытался обнаружить Халила Ансари. А сейчас самое страшное, если Халил Ансари обнаружит его.

Проклятие! Ансари не должен был возвращаться так скоро. Белнэп беспомощно огляделся по сторонам. В этой комнате, вымощенной марокканской плиткой, спрятаться негде, разве что в шкафу с филенчатой дверцей у дальнего конца письменного стола. Далеко не идеальное место. Белнэп быстро шагнул в шкаф и уселся на корточки на полу. Шкаф, жаркий и душный, был заставлен стойками гудящих компьютерных серверов. Белнэп стал отсчитывать секунды. Крошечный датчик, установленный в коридоре, мог среагировать на пробежавшего мимо таракана или мышь. Несомненно, тревога была ложной.

Увы, нет. Кто-то вошел в комнату. Всмотревшись в щели между филенками, Белнэп разглядел фигуру. Халил Ансари, человек, во всем стремящийся к скруглениям. Тело, состоящее из одних овалов, словно рожденное на уроке рисования в начальной школе. Даже короткая, аккуратно подстриженная бородка казалась круглой. Губы, уши, подбородок, щеки были полные, мягкие, округлые, похожие на подушки. Белнэп разглядел, что на Ансари был белый шелковый халат, свободно обмотанный вокруг его дородного тела. Торговец оружием рассеянно приблизился к письменному столу. Только острые глаза йеменца, резко выделяющиеся на фоне остальной внешности, пытливо оглядывали помещение, похожие на вращающийся над головой самурая меч. Неужели Ансари заметил незваного гостя? Белнэп рассчитывал на то, что его укроет темнота внутри шкафа. Впрочем, он много на что рассчитывал. Еще один просчет – и рассчитаются уже с ним.

Йеменец грузно опустился в кожаное кресло за столом, похрустел суставами, разминая пальцы, и быстро набрал на клавиатуре короткую последовательность знаков – вне всякого сомнения, пароль. Белнэп, неуютно скрюченный в три погибели в тесном шкафу, почувствовал, как протестующе заныли колени. Сейчас ему было уже далеко за сорок, и от юношеской гибкости остались одни воспоминания. Однако пошевелиться было нельзя; малейший шум тотчас же выдаст его присутствие. Эх, приди он на несколько минут раньше или Ансари – на несколько минут позже; тогда он успел бы установить датчик сканирования клавиатуры, который перехватил бы электронные импульсы, вырабатываемые нажатием клавиш. Но сейчас главная его задача заключалась в том, чтобы остаться в живых, пройти через это испытание. Анализировать неудачи и составлять донесения можно будет потом.

Усевшись в кресле поудобнее, торговец оружием ввел следующую последовательность команд, на этот раз уже медленно, внимательно. Отправка сообщений по электронной почте. Побарабанив пальцами по столу, Ансари нажал кнопку, вмонтированную в коробку, отделанную красным деревом. Возможно, он устраивал селекторное совещание через Всемирную паутину. Возможно, все совещание будет заключаться в обмене шифрованными сообщениями в стиле интернет-беседы. Можно было бы узнать так много полезного, если бы только… Сожалеть об упущенных возможностях было уже слишком поздно, но тем не менее Белнэп все равно бессильно кусал локти.

Он прекрасно помнил, какой торжествующий восторг испытал совсем недавно, когда ему наконец удалось выследить свою добычу. Первым его окрестил «ищейкой» Джаред Райнхарт, и заслуженное прозвище закрепилось за ним. Но хотя Белнэп действительно обладал особым даром разыскивать тех, кому хотелось бы затеряться бесследно, своему успеху он в значительной степени был обязан обыкновенному упорству, – хотя ему не удавалось убедить других, сам он это прекрасно сознавал.

Определенно, именно так Белнэпу удалось в конце концов выследить Халила Ансари, хотя до него целые команды разведчиков возвращались ни с чем. Однако остальные копали лишь до тех пор, пока их лопаты со звоном не натыкались на камень, после чего опускали руки, считая продолжение работ бессмысленным. Белнэп привык действовать иначе. Каждые розыски были для него особенными, не похожими на другие; каждый раз он полагался на сочетание логики и безрассудства, потому что смесь логики и безрассудства заложена в самой природе человека. Ни одного, ни другого самого по себе не может быть достаточно. Компьютеры в центральном управлении могли обрабатывать огромные базы данных, анализировать всю информацию, поступающую от пограничной охраны, Интерпола и других ведомств; однако вначале им нужно было объяснить, чтó искать. Бездушные машины можно запрограммировать на выискивание закономерности; но вначале им нужно четко определить, на какие именно закономерности требуется обращать внимание. И они никогда не смогут проникнуть в мысли человека, за которым охотятся. Ищейка выслеживает лисицу отчасти потому, что способна мыслить, как лисица.

Раздался стук в дверь, и, дождавшись приглашения, в комнату вошла молодая женщина – черные волосы, оливковая кожа, но, как предположил Белнэп, скорее итальянка, чем уроженка Ближнего Востока. Строгая черная с белым одежда не могла скрыть красоту женщины: от нее исходила свежераспустившаяся чувственность человека, лишь недавно в полной мере вступившего во владения тем, чем наделила его мать-природа. Женщина принесла серебряный поднос с чайником и небольшой чашкой. Чай с мятой, сразу же догадался по приятному запаху Белнэп. Торговец смертью приказал принести этот ароматный напиток. Йеменцы не привыкли вести дела без большого чайника чая с мятой, и Халил, готовясь совершить длинную цепочку сделок, показал себя истинным сыном своего народа. Белнэп с трудом сдержал улыбку.

Именно подобные мелочи и помогали ему выслеживать самую неуловимую добычу. Одним из последних был Гарсон Уильямс, ученый из ядерного центра в Лос-Аламосе, продававший секреты Северной Корее, а затем исчезнувший. ФБР безуспешно пыталось найти его в течение четырех лет. Белнэп, когда его наконец подключили к поискам, выследил Уильямса меньше чем за два месяца. Изучая протокол обыска, произведенного на квартире ученого-предателя, он обратил внимание на слабость Уильямса к «Мармиту», соленому дрожжевому паштету, популярному у англичан пожилого возраста и бывших подданных Британской империи. Уильямс пристрастился к «Мармиту» в бытность свою аспирантом в Оксфордском университете. Из протокола обыска Белнэп узнал, что Уильямс держал в кладовке целых три банки «Мармита». ФБР продемонстрировало свою дотошность, просветив рентгеном все найденные в квартире вещи и определив, что в них нет микротайника. Но Белнэп мыслил иными категориями. Беглый физик должен был скрыться в какой-нибудь из развивающихся стран, где учет и контроль ведется неряшливо; такое предположение было логичным, поскольку Северная Корея не обладала возможностями, для того чтобы обеспечить Уильямса качественными документами, которые выдержали бы проверку на Западе с его новейшими информационными технологиями. Поэтому Белнэп ознакомился с тем, куда Уильямс ездил отдыхать в отпуск, ища закономерности, пытаясь определить его предпочтения. Развешанные им сигнальные колокольчики могли показаться странными: они звонили, отмечая, что в определенном географическом месте некий человек продемонстрировал определенные предпочтения. Так, в маленькую, захудалую гостиницу была отправлена партия специфических продуктов; телефонный звонок якобы от словоохотливого сотрудника торговой компании, проверяющего, довольны ли обслуживанием клиенты, позволил установить, что на самом деле заказ поступил не от постояльца гостиницы, а от местного жителя. Доказательства, если все это можно назвать доказательствами, были до абсурдного шаткими; однако интуиция решительно твердила Белнэпу, что он на верном пути. Разыскав наконец Уильямса в рыбацком городке на побережье залива Аругам-бей, на восточном побережье Шри-Ланки, Белнэп отправился к нему один. Он шел на риск – но нельзя же было направлять отряд спецназа только на основании того, что какой-то американец заказал через соседнюю гостиницу упаковку «Мармита». Для того чтобы начать официальные действия, этого было недостаточно. Однако Белнэпу большего и не требовалось. Когда он в конце концов встретился с Уильямсом и сказал, зачем пришел, физик был едва ли не рад тому, что его нашли. Тропический рай, купленный такой дорогой ценой, оказался на поверку, как это нередко бывает, царством бесконечной скуки, сводящим с ума своим однообразием…