Весенние и пара летних месяцев пролетели без особых волнений. Но вот в первую субботу августа мать сильно задержалась на работе. Дети уже лежали в постели, братья крепко спали, а Лада все прислушивалась, не заскрипит ли ключ в замке. Она чувствовала, что отец тоже беспокоится, потому что слышала, как он без конца ходит по квартире, дымит сигаретой, и уже несколько раз принимался звонить куда-то. Потом Лада все-таки задремала, а проснулась оттого, что – о, счастье! – в прихожей раздался мамин голос.

– Прости, Гришенька, – чуть задыхаясь, торопливо говорила мать. – На работе полный дурдом, думала, на эти выходные уж и не выберусь к вам.

– Что там у вас? – спросил отец напряженным, скрипучим голосом, каким всегда говорил с матерью о ее новой работе.

– Неприятности. – Мать слегка понизила голос. – У хозяина из сейфа пропала большая сумма денег. В обед приехал кто-то, кому он, видно, собирался за что-то заплатить, – тут все и всплыло. Что было! Велел отключить телефон, перекрыть входы и выходы, устроил поголовный шмон и допросы с пристрастием для всех обитателей дома!

– Нашел он деньги?

– Нет, не нашел. Но к вечеру немного приутих. Да что говорить, для него такая сумма – капля в море.

– И ты собираешься завтра вернуться на работу? – спросил отец.

– Конечно. Меня, слава богу, пока не уволили.

– Люба, ты что, не понимаешь, как это опасно? – горячо заговорил, почти закричал шепотом отец. – А если этот бандит тебя назначит виноватой за пропажу денег? Ему ведь законы не писаны! Слушай, не играй с огнем – позвони завтра и скажи, что увольняешься.

– Ох нет, не получится, Гриша, – после короткой паузы отозвалась мать. – Если я завтра вечером не появлюсь на работе, то, пожалуй, и впрямь окажусь виноватой. Мартов еще и конвой за мной на дом пришлет! Но ты не переживай. Хозяин хоть со странностями, но все-таки не идиот, и прекрасно знает, кто мог взять деньги из сейфа, а кто – нет. Думаю, все это попытки выпустить пар, не более того.

Отец помолчал немного, потом спросил:

– А ты ведь знаешь, Люба, кто взял эти деньги, да?

– Скажем так: не знаю, но подозреваю на девяносто процентов, – с легким смешком ответила мать.

– Нужно было сказать…

– Вот уж никогда доносчицей не была! – вроде как обиделась мать. – Да и как можно донести на человека, которому я в общем-то от души сочувствую…

Больше Лада ничего не услышала: родители переместились на кухню. Да и не очень-то ее заинтересовал разговор о каких-то там деньгах.

Успокоенная, что мать дома, она свернулась калачиком и моментально уснула.

Воскресный день прошел как обычно. Вот только Лада слегка простудилась, и мать, уходя около девяти часов вечера на работу, уговорила ее лечь в постель, накрыла поверх одеяла теплым пледом и на прощание, тревожно вздыхая, несколько раз коснулась ее лба прохладными мягкими губами. Уже засыпая, Лада слышала, как тихонько закрылась входная дверь. Больше Лада никогда не видела свою мать живой.

Она все-таки разболелась всерьез и поэтому всю неделю не ходила в детский сад. Мишеньку по такому случаю тоже не водили. А однажды ближе к обеду раздался телефонный звонок.

Отец, молча выслушав сообщение, побелел лицом и начал быстро собираться. Через пять минут он покинул квартиру, бросив напоследок старшему сыну:

– Не знаю, когда вернусь. Смотри за младшими.

Но стоило захлопнуться двери, как Артем вскочил, набросил куртку и торопливой скороговоркой проинструктировал сестренку:

– Смотри за братом и за собой. Мне нужно… в общем, я пошел. Не знаю, когда вернусь. – И тоже исчез.

Лада, застыв на краешке кровати, молча наблюдала, как убывает ее семейство. Сердце так и ходило ходуном в груди. Изумленный Миша испуганно жался к сестре.

Отец и брат вернулись поздней ночью, когда Мишенька уже спал, вдоволь нарыдавшись и измучив сестру вопросами, куда все подевались и почему их оставили одних. А сама Лада сидела в прихожей на стульчике, чтобы сразу продемонстрировать близким всю степень своего страдания и обиды. Но отец и внимания не обратил на ее печальное личико, только спросил без всякого выражения, скидывая ботинки:

– Почему не спишь? Тема, уложи ее. – И ушел на кухню.

Брат потащил упирающуюся девочку в детскую.

– Где это вы были так долго?! – рыдала Лада, цепляясь на ходу за дверной косяк. – Не лягу, пока не скажешь! Я маме пожалуюсь, что вы нас с Мишей одних дома оставляете!

И вдруг застыла в испуге: такое лицо сделалось в этот момент у брата.

– Молчи! – зашипел он, оглядываясь на приоткрытую дверь и грубо закрывая девочке рот ладонью. – Ни слова о матери! Отец и так на грани.

– Почему? – вырвавшись и освободив рот, шепотом спросила Лада.

– Нашу маму арестовали, понимаешь? – зашептал ей в ухо Тема. – Ну, это значит посадили в тюрьму, – пояснил, увидев расширившиеся от ужаса и недоумения глаза девочки. – И не смей никому об этом говорить, особенно Мише. Отца тоже ни о чем не спрашивай. Мы сегодня пытались добиться с ней свидания, а потом ходили в тот дом. Отец хотел сам поговорить с хозяином, но он к нам даже не вышел. Охранник, сволочь, прогнал нас, еще и оружием угрожал. Ну, ничего, мы завтра снова туда пойдем. А ты спи, и без тебя сейчас хлопот хватает.

Как будто после таких слов Лада могла уснуть! Последующие дни и ночи слились у нее в один бесконечный и неисчислимый промежуток времени. Сначала отец и брат на целые дни исчезали из дому, все время находились в какой-то лихорадочной деятельности. Тема даже по ночам кричал и вскакивал с постели. А потом все как-то замерло.

Никто больше никуда не бежал, отец и брат ходили по квартире медленно, словно оцепеневшие. Лада немного успокоилась и решила, что все плохое закончилось. Пока зашедшая вечером соседка не сказала ей, что ее мама умерла и что завтра состоятся похороны. Лада не заплакала – она просто впала в ступор и сидела не шевелясь, пока соседка по-хозяйски рылась в шкафчике, подыскивая детям подходящую одежду.

На похоронах отец почти все время держал ее на руках, а если опускал на землю, то Лада стояла неподвижно и не проявляла никакого желания подойти к гробу или к вырытой и уже наполовину заполненной мутной водой могиле…

А потом началась жизнь без матери. Впрочем, никакой жизни не было, она словно остановилась, застыла, как бывает, когда пленку в кино заедает на самом интересном месте. Отец целыми сутками сидел на кухне и не обращал никакого внимания на детей. Если маленький Миша пытался его тормошить и что-нибудь просить, отец отводил его ручонки и говорил всякий раз одно и то же:

– Погоди, вот скоро приедет твоя тетка, ее и попросишь.

Тема, как мог, ухаживал за младшими, готовил еду, бегал по магазинам. Начался сентябрь, но никто так и не отвел Ладу в первый класс. Кажется, домашние просто забыли об этом. Да и сам Артем в школу уже неделю не ходил, но даже этого отец не замечал. А потом отец с братом стали все чаще исчезать из дому, то вместе, то поодиночке…