напали на Московию и разорили все селения, встречавшиеся им на пути; у них было более четырехсот тысяч войска, и они совершили все это по повелению турецкого султана, под властию которого находится Крым; против них было послано московитами большое войско под предводительством Ивана Шереметьева (Ivan Scremetoff), Льва Салтыкова (Leuf Soltecoof) и Александра Басманова (Basmanof). Двое из них с превеликой храбростью напали на Крым и, расположив войско Шереметьева в засаде, обратили крымцев в бегство и тут перебили, как и во время нападения, до восьмидесяти тысяч крымцев, захватили более десяти тысяч лошадей и пятисот верблюдов и ничего другого, ибо татары ничего, кроме скота, не имеют; и войска с великою радостию и торжеством возвратились в Москву, и великий князь щедро наградил их.

[Тирания Ивана] Иван Васильевич, царь и великий князь всех московитов, стяжал повсюду победы, и все больше и больше земель и народов подпадало к нему под власть, страшась его великого могущества, вследствие чего он чрезвычайно превознес самого себя, возомнив, что во всем свете нет ему равного, и никого не боялся; и к тому же, не доверяя никому из своих вельмож или дворян, жестоко обращался с ними; тех, о ком доходил до него какой-нибудь слух, хотя бы самый невероятный, он предавал позорной смерти, одних сажая на кол (settende op slaeckende pinnen), других изводя различными другими нечеловеческими мучениями. Он даже приказывал поджигать свои собственные города и топить своих подданных тысячами (met veele duysenden int water smyten), и, слыша их жалобные стоны и крики, громко смеялся, восклицая: “Вот как вы славно запели”.

Он был более невоздержан, чем когда-либо Сарданапал или Гелиогабал, и полон вздорными причудами, по большей части соединенными с жестокостями, и я приведу один случай, хотя он и не подходит к нашей истории, ибо его деяния, которые столь ужасны, что исторические писатели называют его василиском, — довольно, даже слишком много описаны[39].

[Его невоздержанность] Однажды летом сидел он наверху в своем дворце, смотря на Потешный двор, находившийся на той стороне реки Москвы, прямо против царского дома, и [Жестокие забавы] подозвал слугу (pagie) и повелел ему тотчас призвать к нему всех дьяков и подьячих (cancelieren en secretarisen)[40], которых в Москве много, что тотчас было исполнено, и когда все явились к нему, он приказал раздеть их донага и, призвав 10 или 12 конюхов с кнутами, попотчивать их этим позорным угощением и отпустил их во свояси, а сверх того они должны были бить ему челом и благодарить за великую милость; они еще не успели уйти, как явился еще один, который опоздал, и получил от царя яблоко, и ему было ведено уходить, и он, видя царскую милость, весьма благодарил царя и благополучно возвратился бы домой, но не сумел удержать язык и сказал: “О, государь, я и не заслужил того, что получили другие, ибо все предки мои честно служили царскому двору и никого из них никогда не секли, то бишь не били кнутом, и мне было бы чересчур горестно безвинно тому подвергнуться”. “Ого, — сказал тиран, — ты никогда еще не отведывал ударов кнута, так ты еще не сделался благородным, да и никто не может назваться придворным, ежели его не били кнутом”, и повелел отпустить ему втрое больше ударов, чем тем, что были до него; вот что натворил его язык, не довольствовавшись яблоком.

По этой и другим подобным жестоким шуткам (tirannige parten) довольно легко себе представить, каков был царь, и если бы кто должен был описать все, что он сделал, то на это недостало бы времени и было бы это делом неприличным, ибо то было непотребством и тиранией, бесчеловечной жестокостью и позором.

[Опустошение Ливонии] О войнах, им веденных с шведами, а также о совершенном разорении и бедствиях, причиненных Ливонии, я не расположен писать, ибо об этом довольно подробно говорится в других исторических сочинениях. Я только желаю вкратце рассказать о победе, одержанной царем над турецким войском, посланным для завоевания Астрахани турецким султаном Селимом (Selim).

[Разводы с бесплодными женами] Незадолго перед тем или около того же времени царь несколько раз вступал в брак[41]; жену, которая в продолжение трех лет была бесплодна, он обыкновенно заточал в монастырь, ибо московские князья могут развестись с женой, если она в течение трех лет бесплодна, и взять другую.

В это время турецкий султан Селим отправил письмо в Москву к великому князю Ивану, приветствуя и называя великого князя в знак особой милости своим конюшим (stalmeester), указывая [в письме], что его блаженной памяти отец давно скончался, оставив его малолетним, и он из благоволения к нему не пожелал его обременять, ожидая пока он достигнет совершеннолетия и как князь станет управлять московитами, своими подданными, а потому требует, чтобы он (великий князь) уплатил ему дань или подать (tribuyt oft scatting) со времени смерти блаженной памяти Василия Ивановича, и строго повелевал прислать ее без всякого промедления, ибо его отец был всегда послушен и верен.

[Ответ, данный царем султану] Это письмо, отправленное с посланником в Москву, было получено и прочитано великим князем Иваном Васильевичем, повелевшим приготовить крысью шкуру и мех чернобурой лисицы, который велел обрить догола. “Ибо, — сказал он, — надобно великому султану турок за его великую милость послать несколько диковинок”. Так как все подарки, посылаемые московскими князьями иностранным государям (coningen oft princen) всегда состоят из дорогих мехов, в изобилии хранящихся в казне, то этот крысий мех предназначался для одежды султана (tot ecnen tabbacrt), а лисий — для его пестрой шапки. Посылая эти дары, написали: в случае, ежели султан еще раз напишет, как было сказано выше, то он может быть уверен в том, что конюший, посылающий ему эти подарки, так же обреет его догола, как лисью шкуру, и прикажет московским крысам вконец разорить его страну. “Разве, — говорил он, — вы не слышали, какая участь постигла царя казанского и астраханского, ваших союзников, ежегодно вами подстрекаемых к нападению на мое царство; то же будет и с вашею страною, и я начну поход с Тюмени до Азова (Asoph) и Грузии (Groesina), на сей же раз я вас прощаю”.

[Гнев султана на царя] Это насмешливое послание привело султана в чрезвычайную ярость, и он задумал совершенно уничтожить Московита, послав гонцов к татарским князьям и царям с приказанием готовиться к походу, а также и к народам, живущим по берегам Черного моря, также в