Держи я в тот момент хоть что-нибудь в руках – быть бы ему на полу.

– Через две недели?!

– Если нет, так и скажите. Но это может привести к новой задержке. В министерстве иностранных дел грядут перемены, и тот парень, что примет должность, не слишком-то одобряет путешествия в Нсебу, особенно когда в тех местах неспокойно.

– Неспокойно? – переспросила я, вспомнив о словах матери.

– Ах да, эти новости еще не попали в газеты, – спохватился лорд Хилфорд. – Я узнал об этом от своего человека в министерстве. Отряд королевских инженерных войск попал в засаду во время землемерных съемок на южном берегу Гирамы – то есть на территории, считавшейся полностью подконтрольной нам и безопасной. Похоже, эреммо настолько смирились с властью иквунде, что иквундийский инкоси снова начал поглядывать в сторону соседних земель. И это вызвало нешуточную тревогу в определенных кругах.

И было, отчего встревожиться – учитывая военные успехи, которым в Иквунде радовались вот уже пятьдесят лет, при одном воинственном инкоси за другим. Однако я верила в наших солдат – тем более что речная область между Байембе и Эреммо находилась на противоположной от Нсебу границе страны.

– Несчастье за несчастьем, – вздохнула я. – Я начинаю думать, что наша экспедиция не состоится никогда.

– Она состоится, миссис Кэмхерст, если только поторопиться. Иначе придется уламывать еще и этого нового парня.

Уламывая прежнего, мы уже потратили не один месяц. Прикинув состояние дел, я едва сумела подавить совершенно не подобающее леди желание выругаться. Я очень рассчитывала на то, что в этом путешествии меня будет сопровождать Натали. Что хуже: путешествовать одной – да еще ни более ни менее, как в обществе неженатого мужчины – или в срочном порядке подыскать другую компаньонку? Вернее сказать, не окажется ли последний выход хуже, чем возможные последствия первого?

Как бы то ни было, я не позволила этому обстоятельству повлиять на мой ответ.

– Да, я могу быть готова. Но мистера Уикера вам придется спросить самому.

– Что скажет Том, я и без того знаю, – эрл уперся в подлокотники и тяжело поднялся с кресла. – Значит, через две недели. Уверен, вам нужно подготовиться. А я тем временем займусь вопросом вторжения к Кемблу.

– Вас ожидает мисс Оскотт, – сообщил лакей, когда я вернулась домой. – Полагаю, она – в вашем кабинете, мэм.

Натали… Я предпочла бы отложить выполнение обещания, данного лорду Хилфорду, но если до отъезда осталось лишь две недели, другого времени просто могло не найтись.

– Благодарю вас, – рассеянно ответила я и отправилась наверх.

Мой кабинет некогда был кабинетом мужа. Слуги называли эту комнату просто «кабинетом» добрых два года после его гибели: она была не из тех, на какие обычно претендуют женщины. Но мало-помалу они заговорили иначе: «ваш кабинет». Несомненно, благодаря тому, сколько времени я проводила в нем – зачастую в обществе Натали Оскотт.

В самом деле, она была здесь – прикрепляла кнопками лист бумаги к пробковой доске, повешенной нами на стену специально для этой цели.

– О небо, Натали, – сказала я, увидев начерченную на бумаге фигуру. – Опять оно?

– Я улучшила конструкцию, – ответила она, сверкнув улыбкой из-за плеча. – По совету одного энтузиаста из Лоппертона. Он думает, я – парень по имени Натаниэль: если постараться, мне очень хорошо удается мальчишеский почерк. Пригодилось для подделки тетрадей братьев, когда они не желали писать упражнения, заданные домашним учителем. Ну, что скажешь?

На листе красовался большой чертеж, подобные коему я видела уже не раз. Через весь лист тянулось крыло, окруженное аккуратно проставленными размерами и примечаниями, которых я не могла прочесть оттуда, где остановилась. Но одно отличие от прежних чертежей было очевидно даже издали.

– Крылья будут изогнуты? – спросила я, не в силах сдержать любопытство.

– Да, он полагает, изгиб лучше прямой линии. И еще он предложил изменения подвесных ремней, которые намерен опробовать сам, как только конструкция будет готова.

Я, говоря откровенно, считала, что оба они сошли с ума. Да, как я уже упоминала в предыдущем томе мемуаров, драконьи крылья увлекли меня еще в детстве, и мысль о том, чтобы присоединиться к драконам в воздухе, выглядела очень заманчиво. Но силы грудных мышц человека недостаточно, чтобы летать при помощи искусственных крыльев, и об этом Натали следовало подумать прежде всего. В лучшем случае человек мог бы планировать, да и на этот счет у меня имелись сомнения.

Но для Натали это обстоятельство только сделало задачу еще интереснее. Для нее все это было интеллектуальной головоломкой: возможно ли сконструировать такую штуку? В поисках решения она освоила математику до таких глубин, в которых я не понимала ни аза. Кроме этого, она вступила в переписку с другими энтузиастами, поскольку была не единственной интересующейся этим вопросом.

Сама Натали еще не пыталась строить и испытывать свои конструкции, чему я была очень рада. Хоть муж и называл меня «королевой ненормальной практичности» за воплощение в практику таких идей, какие никому другому и в голову бы не пришли, даже у меня есть свои пределы. Пусть эти пределы, как еще покажет данное повествование, значительно шире, чем я утверждала (ничуть не кривя при этом душой), но, чтобы узнать об этом, их нужно было преодолеть. Что я неизменно и делаю в обстоятельствах, в коих движение вперед – единственный резонный образ действия, и «ненормальность» моей практичности становится для меня очевидной лишь впоследствии.

Кроме этого, в успехе безрассудных затей других я была уверена куда меньше и вовсе не хотела потерять ближайшую подругу из-за перелома шеи. После гибели Джейкоба Натали, как никто другой, помогла мне найти утешение, и при мысли о том, что ее нельзя будет взять с собой в Нсебу, на душе стало еще тяжелее.

Натали заметила мое беспокойство, но насчет его причины ошиблась.

– Обещаю, Изабелла, я не собираюсь отдавать собственные кости на милость законов физики. По крайней мере, до тех пор, пока мистер Гарселл не проведет достаточно испытаний и не сможет с уверенностью сказать, что конструкция удачна.

– Дело не в этом, – вздохнула я, направляясь к своему столу (некогда – столу Джейкоба) перед широкими окнами, выходившими в садик на заднем дворе.

Стол был завален книгами и отдельными страницами, а над ними стоял на страже мой искровичок Изумрудик: здесь горничной запрещалось касаться чего бы то ни было, включая пыль. Карты Эриги, записки путешественников, наброски статьи, которую я собиралась, с разрешения и при содействии лорда Хилфорда, опубликовать под его именем, поскольку Коллоквиум ни за что не принял бы к публикации работу женщины…

Возможно, именно из-за воспоминаний о требованиях Коллоквиума мой голос прозвучал горше, чем хотелось бы: