дышать боялась. На моё счастье машина гудела как трактор и я надеялась, что меня совсем не слышно.

Бандиты почти всю дорогу молчали, изредка бросая друг-другу отрывистые фразы. Несмотря на неудобную позу, меня стало клонить в сон. И, кажется, я успела задремать… Меня резко придавило водительским сиденьем. Водитель рывком выпихнул себя из машины. А у меня дыхание спёрло от страха: "Лишь бы не открыл заднюю дверь!" В машине стало светло от наружного освещения. Я нагнулась ещё ниже.

На улице ругались. Похоже, мои попутчики матом рассказывали кому-то третьему о своей неудачной поездке, а тот в ответ орал, что эти их объяснения Сёме будут по барабану (Фраза звучала по-другому, но я же, приличная девочка!).

Когда голоса стихли, я осторожно приподнялась. Стёкла остывающей машины стремительно запотевали. Скоро через них я ничего не разгляжу. Так, что вокруг? Вроде забор. На заборе фонарь, скорее даже – прожектор, ярко освещающий территорию. Ворота. Машина стоит у ворот на расчищенной от снега дорожке. По краям дорожки тёмная масса кустов и ёлок. Впереди, большой домище с ярко освещённым высоким крыльцом. Людей вроде не видно. Интересно, я очки забыла в санатории или потеряла? Ой, у меня в глазах темнеет! Тьфу-ты, прожектор выключили. Мне это на руку.

Кое-как наощупь открыв дверь машины, выползла на дорожку. Ног не чувствую. С кряхтением начала вставать и тут меня прошиб холодный пот: камеры! Они обязательно должны быть здесь! Не думая сиганула в кусты. Рухнула лицом в сугроб. Я ж без варежек! Холодно-то как! Кое-как смахнула снег с лица и обледеневших рук, потом, пригнувшись, побрела вдоль кустов. В зарослях снега было немного. Только очень темно. Хоть вылазь назад на дорожку. Нееетушки! Прорвёмся!

Куда прорвёмся, и куда я вообще иду – в тот момент подобных мыслей в голове просто не было. Руки замёрзли, зубы выбивали мелкую дробь. Но хоть ноги начали отходить! Больно. Терплю.

Я дошла до дома. Постояла, выглядывая огоньки камер. Вроде что-то светится у крыльца. Где ж вы, мои очочки!? Не выбираясь из кустов, решила обойти дом вокруг. Все попытки спрятать кисти рук в рукава куртки провалились. К концу зимы я неплохо подросла и рукава стали коротковаты. Трясясь от холода, я брела по сугробам дальше.

***

За домом обнаружился комплекс беседок и сараев. Плюнув на осторожность, я подошла к двери самого основательного. Замок вдет в петлю, но не закрыт. Открыла дверь. Тьма кромешная. Несколько шагов вперёд – руки наткнулись на препятствие. Ещё одна дверь. Ощупала её. Деревянная, мощная. Ага, замок. Тоже просто воткнут в петли. Осторожно приоткрыла дверь. Пахнет землёй и сыростью. Что это? Голоса? Во тьме кто-то разговаривал! Далеко где-то и невнятно.

Вслушиваясь в голоса, сделала необдуманный шаг вперёд и с воплем полетела вниз по каким-то ступенькам. Врезалась плечом в толстую решётку. Решётка даже не покачнулась. Голоса стихли, где-то внизу зажёгся огонёк свечи. Хриплый голос (Ой, как похож на папин!) спросил: "Ты кто?"

– Маргарита, а ты…

– Ритка! Доченька моя!

– Папа!

– Ты откуда здесь?

– Не знаю, пап. Они обижали маму, а я убежала, спряталась в машину… мой голос сорвался.

– Пап!

– Всё хорошо, милая. Всё хорошо.

Отец поднялся к решётке, подал мне маленькую оплывшую свечку: "Дочь, видишь вон там, в углу на гвоздике ключ? Возьми его и открой решётку". Пока я пыталась дотянуться до ключа, отец продолжил: " Эти твари так издевались над нами – демонстративно вешали ключ на гвоздик, мол, попробуйте, доберитесь".

Я отдала отцу свечу и просунула ключ в замочную скважину. Решётчатая дверь открылась. Отец, было, бросился ко мне, но остановился: " Прости, дочь, несёт от меня как от бомжа. Почти неделю тут, в погребе…". И куда-то вниз: "Вась, пойдём!" Снизу поднялся человек в полицейской форме.

–Сань, давай запрём её здесь пока. Там опасно.

– Ага, щаз! Я развернулась к выходу из погреба, но была поймана за руку отцом. Ну и пахнет же от него! Отец прижал меня к себе и прошептал: "Доченька, это страшные люди, прошу, побудь здесь". И ушли, оставив мне свечку…

Спустя некоторое время мне стало невмоготу. Свечка треща, догорала и перспектива остаться одной в кромешной тьме меня не совсем радовала. Я осторожно приоткрыла дверь на улицу – тишина и, вдруг, хлопки. Ой, это же в доме стреляют! Туда же папа пошёл!

Я обежала вокруг дома к крыльцу. Дверь оказалась закрытой.

– Надо вызывать милицию – сказала я себе и побежала к воротам участка. С трудом в темноте открыла то, что, видимо, исполняло роль калитки. Выскочила на улицу. Куда бежать? Кругом заборы высотой с Эверест и сугробы около них.

Около одного из заборов на меня злобно загавкала собака. Я, изо всех сил крича: "Откройте! Пожар!" – затарабанила руками и ногами в ворота. Собака, исходя бешеным лаем, бросалась с той стороны на забор. Я орала с этой стороны. Наконец раздался окрик: "Амур, тихо!" Собака примолкла рыча. С той стороны забора раздалось: "Что случилось?" Я взвыла: "Дяденька, помогите, спасите! В соседнем доме стреляют, а там папа!"

– Хватит баловаться, девочка. Иди домой.

– Да какое там домой! Милицию вызывайте! Там бандиты! Они и вас подзорвут!

Ворота приоткрылись, вышел невысокий мужичок: "Объясни по-нормальному, что там случилось?" Я быстро рассказала, как нашла папу и полицейского закрытыми в соседском погребе, как они пошли безоружные в дом, и как я слышала выстрелы в доме.

Мужчина хмыкнул и набрал номер.

– Да, деревня Бухарино. Улица Подтопольная. Выстрелы слышны на участке номер 15. Фамилию хозяина точно не помню. Вроде Семёнов. Да, жду на улице. Хорошо.

– Девочка, пойдём в дом. Я теплее оденусь, а ты побудешь с моей женой.

– Но там папа!

– У тебя оружие есть?

– У меня тоже нет. Если там действительно бандиты, то лишним гражданским туда соваться нечего.

Угрюмо потащилась следом. Лохматый Амур, порыкивая, проводил меня взглядом, но с места не сдвинулся.

Жена у мужичка оказалась полненькой улыбчивой толстушкой. Она немедленно сняла с меня куртку, ботинки и вскоре я уже сидела в кресле, опустив ноги в тазик с горячей водой, прихлёбывая из кружки чай. На ручке кресла стояла тарелка с вкуснейшими булочками. Поначалу я скромно хотела съесть одну и не более, но булки исчезали во мне одна за другой, и не было мочи остановиться. Ага, ела-то чуть ли не сутки назад!

Наконец я отогрелась и наелась. Хозяйка забрала у меня тазик и надела мне на ноги колючие шерстяные носки: "Ну, теперь-то точно не заболеешь!"

От