– Именно поэтому я колебалась, – вздохнула Гретхен. – Я делаю много всего. Вся бумажная продукция, вроде приглашений и программок, – это мой дизайн. И каллиграфические работы.

– Значит, это вы делали приглашения для Марри?

Широкая улыбка впервые осветила лицо Гретхен.

– Я. И очень волновалась. Очень люблю, когда можно вплести в рисунок что-то личное о паре, а ноты показались идеальным решением.

– Именно это мы и искали, – отозвался Марри.

– Очень красивые приглашения, иначе я бы их не запомнил.

– Спасибо. А еще я декоратор, работаю с флористами, подбираю подходящие цветы и украшения для свадьбы и последующего приема. Так что я мастер на все руки. В день свадьбы иногда приходится ушивать платье невесты, разыскивать пропавшего жениха, помогать Амелии на кухне.

– Или изображать девушку шафера? – хмыкнул Джулиан.

– Очевидно, – вздохнула она. – Я оказалась единственной, кто смог бы это сделать.

– То есть хотите сказать, вы не ссорились из-за того, кому выпадет счастье провести время со мной? Не знаю, должен ли я оскорбиться или нет.

Гретхен пожала плечами и глянула на него с кривой улыбкой, из-за чего он счел, что, возможно, оскорбиться стоит.

– Это лучше, чем зашивать порванное платье невесты. И быть со мной не слишком уж плохо, по крайней мере, я так не считаю. Со мной здорово, верно, Марри?

– Абсолютно. Вы прекрасно проведете время с Джулианом. Только не позволяйте ему говорить о своих фильмах. Он становится просто невыносимым.

– А что плохого в моих фильмах? – делано оскорбленно поинтересовался Джулиан, хотя особенной необходимости спрашивать не было. Он лучше других знал, что все фильмы, в которых он снимался последнее время, дерьмовые.

Он учился в театральной студии университета Кентукки. Получил полную стипендию и лестные отзывы за главную роль в «Музыкальном человеке» на последнем курсе. Намеревался окончить университет и играть на сцене. Желательно не в мюзиклах – певец он не из лучших. Однако он любил театр. Потом его жизнь рухнула, пришлось уйти из университета. Отчаяние вынудило его сниматься в кино, и по воле случая он стал кинозвездой. Не о такой творческой карьере он мечтал, когда был моложе, но на чеках числилось нулей больше, чем представлял или видел в жизни.

Они смеялись и критиковали «Бомбы ярости», когда принесли еду. Разговор протекал легко и непринужденно. Гретхен сначала помалкивала, но после восхваления своей работы и издевательств над работой Джулиана начала потихоньку оттаивать. Джулиан прекрасно проводил время, что случалось крайне редко, учитывая то, что ему приходилось есть семгу и брокколи на пару, пока остальные наслаждались вкусным ужином. Пребывание на Юге без всякой возможность поесть чего-то жареного нужно объявить вне закона.

После ужина все направились к машинам. Он проводил Гретхен к микроавтобусу Амелии и склонился ниже:

– Мне было весело сегодня.

– Да, – кивнула она, нервно глядя на него. – Какой приятный сюрприз, что мы встретились!

– Полагаю, я увижу вас завтра днем.

Завтра приветственная вечеринка и их первый официальный выход в качестве пары.

– О'кей. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Джулиан порывисто подался к ней, пытаясь поцеловать на ночь. Но Гретхен прижала руку к его груди.

– Знаете, никто за нами не наблюдает. Не стоит притворяться, что хотите меня поцеловать.

– Если я что-то и усвоил в Лос-Анджелесе, так то, что за нами всегда наблюдают. Но я и без этого хотел поцеловать вас.

– Почему?

Темные глаза недоуменно смотрели на него. Брови были сведены.

Она искренне считала, что никто не захочет ее целовать. Как глупо! Она очень привлекательна, с пухлыми губками, чуть мерцавшими от блеска для губ. Будь он заинтересован в подобных вещах… Но сегодня он более сосредоточен на том, чтобы правдоподобно сыграть роль.

– Я снова поцелую вас. Вам нужно практиковаться. Каждый раз, когда я вас касаюсь, вы цепенеете. Нужно расслабиться. Если это означает, что мне придется постоянно вас лапать и целовать, пока не оттаете, так тому и быть.

У него бывали роли и похуже.

Гретхен прикусила нижнюю губу.

– Мне очень жаль. Я просто не привыкла, что ко мне прикасаются.

Он сжал ее руку и отстранил от груди.

– Это не так трудно. Глубоко вдохните, запрокиньте голову и закройте глаза.

Она сделала, как было велено, прижалась к нему, как школьница, которую целуют первый раз. Он стряхнул неуместные мысли и прижался губами к ее губам. Хотел наскоро поцеловать, понимая, что для убедительного поцелуя нужно время, но, едва их губы соприкоснулись, осознал, что не хочет отстраняться.

От Гретхен пахло ягодами. Губы были мягкими, несмелыми. Озноб пробежал по его спине, вызвав желание обнять ее, рывком прижать к себе. Но он сдержался и просто положил руку на ее руку.

Она тут же сжалась, и связь между ними мгновенно прервалась. Он отстранился и взглянул на нее. Глаза Гретхен по-прежнему были закрыты.

– На этот раз все прошло немного лучше, – заметил он.

Темные ресницы затрепетали. Глаза открылись. Розовый румянец разлился по щекам. Взгляд до сих пор был затуманен.

– Должно быть, опыт приходит с практикой.

Он тихо рассмеялся. Она права.

– Увидимся завтра днем. Постарайтесь принести губную помаду.

– Зачем? – Она нахмурилась.

Джулиан широко улыбнулся и отступил туда, где уже ждал Марри.

– Затем, что я планирую стереть ее. Несколько раз.

На следующий день Гретхен вернулась в номер Джулиана. Сегодня она не так сильно нервничала, как в первый визит, и была абсолютно уверена, что это связано с вчерашним поцелуем. До этого ее целовали только четверо мужчин, и никто из них не был кинозвездой.

Ночью она не могла уснуть, вспоминая о шутливой угрозе стереть помаду. Он намерен снова ее целовать.

Она чувствовала, как при этой мысли девический трепет всякий раз пробегает по телу, а в желудке возникала глухая тоска.

Она ничего не могла поделать. Придется с этим жить. В конце концов, всего четыре дня. Четыре дня вполне можно перетерпеть.

Она постучала в дверь номера и стала ждать, нервно одергивая пестрое платье с запахом.

– Привет, Гретхен! – воскликнул Джулиан, выглядывая из двери. Она заметила, что у него влажные волосы. – Простите, я задержался. Входите. Я только заканчиваю одеваться.

Отступив, он открыл дверь шире. Войдя в номер, она поняла, что он полуобнажен. И мокрые не только волосы, но и сам он. Только из душа. Вокруг бедер обернуто махровое полотенце, если не считать его, Джулиан совершенно обнажен.