Синтия нажала сцепление; автомобиль тронулся с места. Я разорвал конверт. Внутри оказался официальный бланк олденского университета. В левом верхнем углу было напечатано: «Уильям Дж. Торндайк, доктор философии, археологический факультет».

Письмо было написано тем же самым почерком, что и адрес на конверте. Оно гласило:

Сжимая письмо в руке, я закрыл глаза и представил себе Торндайка — такого, каким я видел его в последний раз. Мы были в захламленной комнате, которую он именовал кабинетом. Книжные полки до потолка, невзрачного вида мебель; в камине, перед которым на коврике клубком свернулся пес, горел огонь; неподалеку возлежала на своей подушечке кошка. Сидя на пуфике, Торндайк перекатывал в ладонях стакан с бренди. «Флетч, — сказал он, — я уверен, что моя теория верна. Те мои коллеги, которые считают анахрониан галактическими торговцами, серьезно заблуждаются. Они — наблюдатели, разведчики, если хочешь. И это вовсе не безумное предположение. Допустим, что существует некая великая цивилизация, которая уже проторила дорогу к звездам. Допустим, что они обнаружили планету, на которой ожидается всплеск интеллектуальной культуры. Они посылают туда наблюдателя с заданием сообщать обо всем, что может представлять мало-мальский интерес. Как тебе известно, двух одинаковых культур не бывает. Возьми, к примеру, колонии, основанные покинувшими Землю людьми. Потребовалось совсем немного времени, чтобы выявились значительные отличия. А что уж говорить о тех мирах, культуры которых по сути своей являются чуждыми человечеству? Разумные существа двух разных видов никогда не повторяют друг друга в развитии. Они могут добиться одинаковых или похожих результатов, но воспользуются ими по-разному, и у каждого вида со временем проявится какая-нибудь отличительная особенность. Таков путь развития любой галактической цивилизации, малой или великой; поэтому многое остается незамеченным или пропускается. Раз так, даже великим цивилизациям стоило бы заняться изучением достижений других культур, — достижений, которые они сами упустили из вида. Быть может, полезным окажется лишь одно из десятка этих достижений, но что, если именно оно откроет новые горизонты познания? Предположим, любопытства ради, что до колеса додумались только на Земле. Все великие цивилизации прошли мимо колеса, сделав упор на иной принцип движения. Но так ли невероятно, что, узнав о колесе, они заинтересуются им? Ведь колесо — штука весьма и весьма полезная».

Я открыл глаза. Письмо по-прежнему было зажато у меня в руке. Мы приближались к ангару. Звездолет одиноко возвышался над посадочной площадкой; никаких автомобилей рядом не было. Должно быть, разгрузка закончилась.

— Если верить Торни, вы собираетесь присоединиться к нам, — сказал я Синтии Лансинг. — Не уверен, стоит ли. Мы будем жить походной жизнью.

— Ну и что? Походная жизнь меня не пугает. Я покачал головой.

— Послушайте, — заявила она, — я отдала все, что имела, чтобы встретиться с вами. Я кое-как наскребла денег на билет на звездолет для паломников…

— Да, Торни упомянул о какой-то субсидии.

— Мне не хватало на билет, — призналась она, — поэтому пришлось воспользоваться любезностью Торндайка. Поджидая вас, я сняла номер в гостинице для паломников, что тоже обошлось в кругленькую сумму. Короче говоря, денег осталось кот наплакал…

— Плохо, — сказал я. — Но вы, похоже, знали, на что шли. Не думали же вы, в самом деле…

— Думала, — перебила она. — Мы с вами — два сапога пара.

— То есть?

— Когда вы закончите свою композицию, вам не на что будет возвращаться на Олден, правильно?

— Правильно, — согласился я, — но если композиция…

— Денег нет, — пробормотала она, — и у «Матери-Земли» вы не в фаворе.

— Ну да, однако я не понимаю, причем тут вы…

— Ну так выслушайте меня. Наверно, вы посмеетесь…

Она замолчала и посмотрела на меня. Улыбка сошла с ее лица.

— Черт возьми, — воскликнула она, — вы что, в рот воды набрали? Помогите же мне. Спросите меня, что я хочу вам рассказать.

— Ладно. Что вы хотите мне рассказать?

— Я знаю, где лежит клад.

— Святое небо! Какой клад?

— Анахронианский.

— Торни убежден, что анахрониане побывали на Земле, — сказал я. — Он просил меня поискать следы их пребывания. Судя по его словам, игра не стоит свеч. Археологи сомневаются, существовал ли такой народ вообще. Планету их обнаружить не удалось. Всего и доказательств, что фрагменты надписей, найденные на нескольких мирах. Отсюда заключили, что некогда представители этой таинственной расы жили на многих планетах. Большинство археологов считает их торговцами, по мнению Торни, они были наблюдателями — а может быть, ни теми и ни другими. Он мог рассуждать о них часами, однако ни о каком кладе не упоминал.

— Но клад, тем не менее, существует, — возразила она. — Его перевезли из Греции в Америку в дни Решающей Войны. Я узнала про него, а профессор Торндайк…

— Давайте разберемся, — остановил я ее. — Если Торни прав, они прилетали сюда не за сокровищами. Они наблюдали, собирали данные…

— Разумеется, — согласилась она. — Наблюдатель должен был быть профессионалом, не правда ли? Историком, даже больше, чем просто историком. Он мог оценить культурное значение известных артефактов — скажем, церемониального ручного топора доисторической эпохи, греческой вазы, египетских украшений…

Сунув письмо в карман куртки, я выбрался из машины.

— Пора заниматься делом, — объявил я. — Надо выпустить Элмера и распаковать Бронко.

— Вы берете меня с собой?

— Посмотрим.

Интересно, как я могу ее не взять? У нее рекомендация от Торни; она кое-что знает об анахронианах, да и клады на дороге не валяются. И потом, она окончательно разорится, если останется в гостинице для паломников, а другого жилья тут нет. Вообще-то, мне она ни к чему. Наверняка будет путаться под ногами. Я вовсе не охотник за кладами. Я прилетел на Землю, чтобы сочинить композицию. Я надеялся уловить очарование Земли — той Земли, которая избежала пока щупалец Кладбища. На кой мне сдались анахронианские сокровища? Мы с Торни ни о чем подобном не договаривались.

Я направился к раскрытой двери ангара. Синтия шагала за мной по пятам. Внутри ангара было темно, и я остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Что-то шевельнулось во мраке, и я различил троих мужчин. Судя по одежде, это были рабочие.