– Ну как вам сказать. С детства любила фильмы о милиции, читала много о ее работе…

– Романтика, – улыбнулся Борисов. – А в жизни все гораздо злее и хуже. Не жалеете?

– Нет.

– А не очерствели еще? Например, я через год работы почувствовал, что стал грубее и злее. Пропал азарт, восторг, с каким получил удостоверение опера. Я это не для того говорю, чтобы отвратить вас от работы, а для того, чтоб вы поняли – это очень и очень серьезно. Нужно относиться к расследованию ответственно и вдумчиво. Вешают людей. Повесили, как вы помните, двоих. И не важно, что петли накидывались на шеи тех, чье место на нарах. Надеюсь, вы это поняли.

– Игорь Васильевич, – негромко произнес мускулистый молодой мужчина, – а если это… работает отец убитого парнишки? Или мать наняла…

– Потому я и говорил, – сказал Борисов, – чтобы вы поняли. Совершено тяжкое преступление. Мы должны найти преступника или преступников. А почему он это совершил, будет разбираться суд. И поверьте, нет ничего, что могло бы оправдать убийство. Пять лет назад в Новосибирске осудили извращенца-убийцу. Он изнасиловал мальчика пяти лет и убил его. Отец этого мальчика военный. Когда подсудимого выводили из «воронка», он дважды выстрелил в него из пистолета. Ранил в плечо и в грудь. Тот остался жить и был осужден после выздоровления на пятнадцать лет лишения свободы. Отца убитого мальчика приговорили к десяти годам. На этом поставим точку. Прошу больше об этом не говорить. Кто думает иначе и оправдывает убийцу, пусть скажет мне, и я найду причину удалить его из группы. Подумайте каждый и решите. Все. Через два часа у меня.

– Если вы даете время подумать, – сказала Варя, – то не надо. Мы сами выбрали эту работу и поэтому…

– Извините, – негромко, не дав ей договорить, вмешался мускулистый, – Игорь Васильевич, я просто сказал…

– Вопрос закрыт! – отрезал Борисов и улыбнулся Варе: – А вы мне нравитесь. Как человек, – увидев улыбки на лицах остальных, строго добавил он и, не выдержав, рассмеялся.

– Погоди, – остановил Лопатина мичман. – Выходит, купили судей? – Он налил в рюмки водки. – Как же так-то? Взяли, было следствие, а потом отпустили?

– Свидетели показания изменили, а еще и другие нашлись. – Лопатин взял рюмку, не чокаясь, залпом опрокинул ее в рот.

– Во дела, – покачал головой один из гостей. – Значит, и так бывает – берут убийц и оправдывают. Но ведь…

– Сейчас все бывает, – перебил его мичман. – У нас во Владике тоже не раз подобное бывало. И ты так это оставил?

– А что я могу? – пожал плечами Константин. – У меня еще дочь есть и жена. Не могу же я…

– Верно он говорит, – поддержал Лопатина крепкий мужчина с узким шрамом на скуле. – Посадят, и все дела. Сына этим уже не вернешь.

– Хорош тебе, Попов, – махнул рукой третий гость. – Оставлять так тоже нельзя.

– А что бы ты сделал? – спросил Попов. – Прикинь трезво. Посадят…

– Действительно, – согласился третий. – Верно. Просто упекут Костю.

– Ты, Сашка, мог бы жить, зная, что убийцы твоего сына ходят по улицам? – взглянул на него мичман. – И ты, Семен, тоже, – перевел он взгляд на Попова. – Я бы прибил. Хотя бы потому, что у меня один сын, продолжать род Пановых некому было бы. Так что, мужики, говорите что хотите, а я при своем мнении…

– Да потому что у тебя такого не случилось! – закричала вошедшая в комнату Оксана. – На что ты Костю толкаешь?! Тут одного из них убил кто-то, и то за Костей сразу приехали! Друг называется! Говорить всегда легче. Вот возьми и убей, – она взглянула на мичмана, – второй жив еще. А то говорить все горазды! – Оксана вышла из комнаты.

– Ну что, Валек, – усмехнулся Попов, – и крыть нечем. – Он налил всем водки. – Права она, говорить легко, особенно когда тебя это не касается.

Мичман опрокинул в рот рюмку и выругался. Взяв сигарету, закурил.

– Права-то она права, – с дымом выдохнул он. – Но и оставлять так нельзя. Может, обсудим это, морпехи?

– А как одного убили? – спросил Попов.

– Повесили, – негромко отозвался Константин, – и на груди картонку прикрепили: «Так будет с каждым».

– Ну вот, можно под этих вешателей и сработать. Я – за.

– Да хватит вам, – встрепенулся Константин. – Сами…

– Ты в стороне останешься, – остановил его Попов.

– Больше об этом ни слова! – закричал Лопатин. – Я сплю и вижу, как я этих гнид в ванне топлю! Если бы их сразу выпустили, наверное, убил бы. А сейчас что-то перегорело во мне. Аленка еще есть. Она до сих пор не знает, что брата не стало. – Он всхлипнул. – Так что не бередите душу. И лучше, если вы просто уедете. Сами понимаете – сейчас мне не до застолья.

– Всем на пол! – крикнул ворвавшийся в комнату омоновец.

Четверо мужчин и полная женщина уже лежали на полу. В комнату вбежали еще трое в камуфляже и в масках. Следом неторопливо вошел средних лет мужчина.

– Ну, – усмехнулся он, – как будем говорить? Добровольно все выдадите или придется искать?

– В шкафу, – простонала женщина, – под матрацем, и все.

– Первый шаг к сотрудничеству сделан. Но все ли там? – Штатский хмыкнул. – Приведите понятых и начинайте обыск.

– Ну, ментяра, – прохрипел один из лежащих, – нож по тебе, сучара, плачет! Дождешься…

– Смени пластинку, Резак, – ухмыльнулся оперативник. – Сколько лет уже пугаете. Перед последней сидкой ты мне тоже перо в бок обещал. А отсидел восемь, вышел и снова на нары пойдешь. Только теперь больше червонца схлопочешь.

– Погоди, Васин, – угрожающе забормотал Резак, – не все на твоей улице…

– Этих можете уводить, – кивнул Васин. – А вот Анфису Степановну оставьте.

– Снова кто-то навел, – процедил один из двух молодых мужчин, сидевших в белой «ауди». – Знать бы, кто стучит, своими руками удавил бы.

– А чего же твой ментяра не предупреждает? – зло спросил другой. – Ведь ты ему платишь.

– Видать, из доверия вышел. Трогай, Ворон, а то и нас загребут. Снова этот Васин, мать его! – Он сплюнул в открытое окно.

* * *

Атаманово

– Анфиску повязали! – вбегая в кабинет, крикнул Будо.

– Как? – вскочил Ниро.

– Только что Учитель позвонил.

– Снова, – процедил Ниро. – Кого еще взяли?

– Резака и Степана.

– Значит, опять кто-то навел. Надо выяснить кто!

– Как?

– Ты прав. Надо поговорить с Русаком, пусть выяснит. Сколько денег потеряли! Ведь только поступил Анфискин товар. Кто же это?

Будо молча пожал плечами.

– Ну вот, – проговорил, набивая трубку, седой цыган, – снова наших повязали. Зачем туда что-то давать? Самим надо торговать. А так, – он достал кресало и, прикурив, пыхнул дымом, – одни убытки. И большие убытки.