Она отвернулась, стараясь застегнуть верхнюю пуговицу его рубашки. Вот и еще одна реакция, которая не оправдала ожиданий Анджело. Алекса, которую он знал, гордилась своим телом и любила его показывать. Она купалась в мужской лести, даже состоя в серьезных отношениях.

— Алекса… Алли. — Анджело заговорил мягко и нежно, словно не подозревая о ее мотивах. Он будет относиться к ней как к случайной гостье, которой она якобы и была. Он даст ей убежище, а потом отправит восвояси. — Здесь ты в безопасности. Доктор считает, что скоро твоя память восстановится. Когда это произойдет, я помогу тебе вернуться туда, где тебе следует быть. — Анджело проигнорировал жаркий трепет, когда она пошевелилась и сомкнула стройные ноги.

— Спасибо. Я уверена, для тебя это будет облегчением.

— И для тебя, — беспечно сказал он. — Я не представляю, на что это похоже, когда ничего не помнишь.

Она вздернула подбородок, и Анджело вздохнул с облегчением. Женщина вела себя как настоящая Алекса. Когда‑то он считал этот жест милым, не подозревая, что она упрямится.

— Это крайне неприятно. — Женщина ссутулилась. — Ты знаешь мое имя. Ты можешь рассказать мне больше?

— Я понятия не имею, что ты здесь делала. Я не виделся с тобой очень давно и не ожидал увидеть снова.

Она запрокинула голову, размышляя над его словами:

— Но ты знаешь больше, да? Все, что ты скажешь, поможет мне.

Она обхватила себя руками и наклонилась к Анджело, словно цепляясь за все, что он мог ей сообщить. Она будто бы не заметила, как рубашка на ее груди натянулась, привлекая внимание к напряженным соскам.

Анджело медленно выдохнул и сказал себе, что он слишком проницателен, чтобы попасться на очевидную уловку. Пока он будет ей подыгрывать. Она ранена, и ей некуда идти на этом частном острове. Здесь нет ни отелей, ни пансионатов. Местные жители, родившиеся и выросшие здесь, или приезжие богачи ценили уединение.

— Ты австралийка, — произнес он, и она кивнула, смотря на него блестящими глазами. — Когда мы познакомились, ты жила в Европе и работала моделью. Ты не участвовала в показах самых престижных коллекций. Ты рекламировала спортивную одежду, купальники и нижнее белье.

Выражение ее лица изменилось, уголки глаз опустились. Возможно, ей не понравилось напоминание о том, что она не достигла тех высот, к которым стремилась.

— А моя семья? Где я жила в Австралии?

Анджело покачал головой:

— Не знаю. Ты ни разу не упомянула, откуда ты родом, и сказала, что у тебя нет близких родственников.

Позже Алекса говорила, что ее родители умерли и она была единственным ребенком. Сначала Анджело подозревал какую‑то семейную трагедию, поэтому не донимал ее расспросами. В конце концов, он знал, как тяжела ранняя потеря отца.

— Я понимаю. Что‑то еще? Где я жила?

— Ты снимала квартиру в Риме, но потом ушла оттуда. Ты поссорилась с соседом по квартире.

— Она тоже была моделью? Ты знаешь ее имя? Наверное, я смогу ее разыскать.

Анджело покачал головой. Ему не хотелось сочувствовать женщине, которая ворвалась в его жизнь, как разрушительница. Даже сейчас ему не терпелось встать и уйти. Он приложил все усилия, чтобы вести себя вежливо. Он обещал доктору, что позаботится о ней. Анджело сделает все возможное, чтобы вылечить ее физически. И тогда она уедет отсюда навсегда.

— Понятия не имею. Но твоим соседом по квартире была не женщина, а твой любовник.

Она округлила глаза и открыла рот, словно не представляла себя с мужчиной. Анджело усмехнулся.

— Мой любовник?

— Ты переехала оттуда, забрав все свои вещи.

— Понятно.

Она снова прикусила нижнюю губу, и Анджело почувствовал возбуждение. Знает ли она, что привлекает внимание к своему соблазнительному рту?

Вопреки желанию, Анджело уставился на ее грудь под рубашкой, испытывая слишком знакомое напряжение. Сексуальное напряжение, из‑за которого он однажды потерял бдительность, и столкнулся с катастрофическими последствиями.

За прошедшие годы Алекса изменилась. Она набрала вес, ее женственные изгибы стали выразительнее, хотя она по‑прежнему была стройной. Потрясенный своими размышлениями, он поднял глаза. Она не замечала его реакции, и он задумался. Когда‑то Алекса отслеживала каждый нюанс на его лице, в теле и голосе. Она исследовала его и научилась предугадывать его желания.

Анджело выпрямился и быстро отметил другие изменения в Алексе. Она выглядела такой же молодой и свежей, как и пять лет назад. Но она иначе носит волосы — не зачесывает их гладко, а небрежно распускает по плечам. Ее волосы стали другого оттенка — темно‑медового вместо светло‑золотистого, и на ее лице были веснушки, которых он не помнил раньше.

Она пригладила рукой волосы, и он обратил внимание на ее короткие, не накрашенные ногти. Прежде она предпочитала длинные ногти, которые красила в зависимости от цвета каждого нового дорогого наряда.

Она пошевелилась, и вдруг Анджело обнаружил, что смотрит в ее широко раскрытые глаза чарующего сине‑лилового оттенка. Его сердце забилось чаще. Алекса была потрясающей женщиной, несмотря на все ее недостатки.

— Откуда мы знаем друг друга, Анджело?

Он прислушался к тому, как она произнесла его имя. Алекса всегда гордилась тем, что говорит по‑итальянски без акцента. Теперь она произнесла его имя немного по‑другому, словно притворяясь, что не знает итальянского языка.

Его захлестнули глубокие эмоции: стыд, сожаление и отвращение к самому себе за то, что он позволил ей одурачить себя. Он пообещал умирающему отцу, что защитит мать и сестру, но подвел их и своего отца. Он нарушил их священное доверие, позволив этой женщине причинить им боль.

— Тебе нужно отдохнуть, — отрезал Анджело. — Мы продолжим позже, когда ты окрепнешь.

— Нет! — упрямствовала она. — Мы хорошо знали друг друга?

Он скрестил руки на груди и посмотрел ей в глаза:

— В каком‑то смысле мы знали друг друга очень хорошо. — Он увидел, как она испуганно округлила глаза. — Ты была моей любовницей и женой.

Алли уставилась на мужчину напротив себя, который смотрел на нее холодными глазами и ухмылялся. Тонкие волоски на ее руках приподнялись, а затылок напрягся.

Он говорил с ней пренебрежительным тоном, словно ей не было места в мире, кроме как рядом с Анджело Риччи. Волна ужаса захлестнула Алли, она стиснула зубы, борясь с отчаянием. Судя по враждебности в его карих глазах, он намеренно ведет себя жестоко.

— Твоя жена? — спросила она и почувствовала тепло в груди и внизу живота.

— Да.

— Мы все еще женаты?