Его болезнь проявилась особенно явно в Голландии. В то самое время, когда Мария-Луиза побуждала его совершать подвиги, которые могли бы оставить без сил целый артиллерийский полк, он стал одновременно любовником прекрасной принцессы Альдобрандини и герцогини де Монтебелло…

Александр Махан сурово осудил поведение молодой императрицы:

«Даже в том случае, если она являла собой Цирцею или какую-либо другую злую фею, ниспосланную для того, чтобы освободить Европу от завоевателя и отомстить за смерть Марии-Антуанетты, – писал он, – то она не смогла бы действовать лучше.

Каким самым эффективным способом можно было привести Наполеона к краху? Изучив его характеристику, мы узнали за ним одну слабость: страсть к женщинам и недооценивание того пагубного влияния, которое они на него оказывали. В этом вопросе он слишком полагался на себя, вследствие чего претерпел много невзгод. Он не сумел остеречься женщины, ослепленный нимбом ее королевского происхождения. Эта женщина, опасность которой была видна даже невооруженным глазом, быстро нашла путь к его сердцу и, поселившись там раз и навсегда, использовала все свои женские уловки и аристократическое происхождение, чтобы полностью прибрать его к рукам, навлекая на него многочисленные неприятности. Ей оказалось совсем нетрудно подчинить его своей воле и окружить со всех сторон врагами, вынуждая его ссориться с самыми лучшими друзьями и совершать необдуманные поступки, которые еще больше распаляли гнев его недругов.

Засыпая и просыпаясь в его объятиях, она постоянно повторяла одни и те же слова: “Весь мир против меня”»14.

Сознательно или нет, но Мария-Луиза делала все возможное, чтобы навредить императору…

Вернувшись из Голландии, государи, поселившись во дворце Тюильри, продолжали с прежним рвением готовить в постели будущего короля Римского. Подобные усилия были обречены на успех. В августе молодая императрица, покраснев, застенчиво объявила Наполеону о том, что она лелеет «прекрасную надежду»…

Император вскрикнул от радости и, не откладывая в долгий ящик, тут же назначил знатных особ, которые должны были войти в свиту маленького принца. Придворная жизнь на протяжении целых семи месяцев была полностью нарушена. Во дворце все сбились с ног, заготавливая колыбельки, пеленки, рубашки и чепчики, носочки и пустышки, игрушки и погремушки в количествах, которых хватило бы на родильные дома всех пяти частей света.

Наконец, 19 марта, после обеда, Мария-Луиза почувствовала первые схватки. С этого момента и до самых родов во дворце происходили самые нелепые и смешные сцены. Статс-дамы падали в обморок, врач дрожал от страха, лакей задел столик, где была расставлена стеклянная утварь, гвардеец из охраны был послан с приказом звонить в колокол собора Парижской Богоматери, а Наполеон решил принять ванну…

Всю ночь во дворце не спали. На рассвете к императору, который так и не покинул своей ванны, явился доктор Дюбуа, бледный и растрепанный.

– Ну?

В ответ доктор пробормотал что-то невразумительное.

Сбитый с толку Наполеон решил, что Мария-Луиза скончалась. Поднявшись во весь рост, совершенно голый, Наполеон произнес странную фразу:

– Ну и ладно! Умерла, так похороним!

Дюбуа удалось, наконец, сказать, что еще ничего не произошло, но если и дальше так пойдет, то придется применить щипцы.

Наполеон, сожалея о нечаянно вырвавшихся словах, произнес твердым голосом:

– Спасите мать! Если она останется жива, у нас еще будут другие дети!

Затем он отправился в апартаменты императрицы. Бедняжка, однако, так сильно кричала, что он закрылся в туалете, чтобы дождаться, чем дело закончится.

В восемь часов двадцать минут криком еще более истошным, чем все предыдущие, Мария-Луиза оповестила всех, что наконец разрешилась. Наполеон устремился в комнату жены и замер на пороге, пораженный представившейся его взору картиной. Среди всеобщей суматохи король Рима, предмет стольких забот, вывалился на ковер…

Увидев императора, мадам де Монтескью быстро подхватила младенца с пола.

Спустя два часа во дворце еще не закончилась нервная суматоха, и мадам Бланшар вылетела на шаре из Военного училища, чтобы оповестить города и веси о великой новости…

Рождение короля Рима, естественно, вдохновило сочинителей песенок. Некоторые из них в порыве радости не смогли удержаться в рамках хорошего тона. Например, повсюду распевали:

Новой розой увлечен

Был Наполеон.

Так о розе пекся он,

Что она дала бутон.

Один из сочинителей, поддерживая в народе легенду о сверхчеловеческих способностях Наполеона, написал:

В любви, как в бою, все ему по плечу,

Успехов он всюду добился.

Однажды сказал: «Сына сделать хочу!»

И вскоре сынок у него появился.

В этих хвалебных песнях была известная доля распутства, что доказывает вот такой куплет:

Все говорят, прекрасный сей ребенок,

Родившись, хохотал из всех силенок,

Что в мать в свою он выдался лицом,

А прочим всем был награжден отцом.

Что очень повеселило добрый народ Франции.

Жозефина узнала о рождении короля Рима в Наваррском замке под Эвре, где она поселилась по приказу Наполеона с того дня, когда Мария-Луиза объявила о своей беременности.

В тот вечер местный градоначальник давал ужин по случаю праздника святого Иосифа, неожиданно гости услышали пушечные залпы.

Когда прогремел двадцать второй выстрел, императрица, не скрывая своих слез, повернувшись в сторону своей первой статс-дамы, мадам д’Арбер, произнесла:

– Сын! Представляю, как счастлив император!

Затем, пока представители ее маленького двора, обгоняя друг друга, отправились в раболепном порыве поздравить Наполеона, Жозефина, поднявшись в свою комнату, написала самое прекрасное по стилю письмо, которое она после себя оставила:

Сир, среди многочисленных поздравлений, которые спешат к Вам со всех уголков Европы, со всех городов Франции и из каждого армейского полка, пробьется ли к Вам мой слабый женский голос? И соблаговолите ли Вы выслушать женщину, которая столько раз утешала Вас в трудные минуты, снимала печали с Вашей души, когда она желает лишь поговорить с Вами о том счастливом событии, которое является исполнением Ваших самых заветных желаний? Не являясь более Вашей супругой, могу ли я поздравить Вас со счастливым отцовством?

Мне бы хотелось получить известие о рождении короля Римского от Вас лично, а не от пушек Эвре, однако я знаю о том, что прежде всего Вы принадлежите государству и счастливой принцессе, которая оправдала Ваши самые сокровенные надежды. Она не может быть более преданной Вам, чем я, но ей удалось сделать Вас счастливым, обеспечив также и благополучие Франции. И, таким образом, она имеет все права на Ваши лучшие чувства и на Вашу заботу. Ну а я, которая была Вашей спутницей лишь в трудные времена, могу только надеяться на самый дальний уголок в Вашем сердце, полностью занятом императрицей Марией-Луизой. Только после того, как Вы поцелуете своего сына, Вы возьмете в руки перо, чтобы поговорить со мной, Вашей самой лучшей подругой…