– К оклейке его кабинета обоями, как было обусловлено с Шнеддерером, – спокойно ответил Душе. – Производитель работ Келлер должен, я полагаю, знать об этом.

Ему пришлось ждать с полчаса, пока офицер навел справки. Возвратившись, он сказал, что Душе, по всей видимости, ошибается, так как в заявке сказано только о работах в двух кабинетах второго этажа.

– В заявке этого, видимо, нет, – согласился Душе. – Дело в том, что производитель работ Шнеддерер принял такое решение в последнюю минуту, сделав пометку в записной книжке.

Чтобы решить этот вопрос, офицер сделал знак Душе следовать за ним, и они направились наверх. Через несколько минут маляр с сильно бьющимся сердцем находился в кабинете, где было положено начало его приключению. Там все выглядело, как и прежде. Для прояснения дела был приглашен какой-то унтер-офицер, скорее всего бывший писарь Шнеддерера, но тот ничего не знал. Их разговор был прерван возгласом только что вошедшего в кабинет производителя работ Келлера:

– О каких это обоях идет разговор?

После дополнительных разъяснений Келлер произнес резко (в тоне его Душе, однако, уловил некоторые нотки сожаления), что бюджет отдела не позволяет в настоящее время проведение дополнительных работ. Тогда Душе сказал, что, видимо, произошло какое-то недоразумение, ибо он в качестве проявления доброй воли согласился оклеить этот кабинет обоями бесплатно, а господин Шнеддерер оказал ему честь, согласившись с его предложением. Так что решение этого вопроса зависит от преемника производителя работ.

На лице Келлера появилась довольная улыбка, он хлопнул Душе по спине и произнес на ломаном французском языке:

– А вы – неплохой француз.

Затем добавил, что в этот день ремонт начинать нельзя, и спросил, сколько времени для этого понадобится. Душе, быстро прикинув объем работ, ответил:

– Два дня.

Когда Келлер распорядился освободить помещение после окончания рабочего дня, Душе, вмешавшись, пояснил, что этого и не требуется. Если мебель сдвинуть на середину кабинета, он сможет спокойно работать, а чтобы ее не перемазать, накроет тряпками.

В среду 13 мая Душе появился в кабинете и приступил к работе.

Вечером около пяти часов в Кан из Ле-Мана приехал представитель Центра Жирар, намеревавшийся встретиться с Душе, как это было обговорено заранее. О деле с картой и о том, что он получил временную работу в организации Тодта, Жирар ничего не знал. Не имел он и никакого представления о событиях, произошедших в кафе для туристов за час до его приезда.

В послеобеденное время несколько постоянных посетителей кафе сели за столик поиграть в домино. Это были жестянщик Дешамбре, бывший владелец гаража Дюме и страховой агент Харив. Душе еще не появился, но разговор собравшихся пошел о карте, которую, как утверждал тот, ему удалось спрятать, и о том, каким образом ее можно было бы оттуда забрать. Поскольку Душе славился умением побалагурить и похвастаться, Дешамбре сомневался в его искренности. Дюме, постоянно поддерживавший своего друга, и на тот раз вполне ему верил.

Харив, спокойный и уравновешенный человек, только барабанил пальцами по крышке стола, когда собеседники обменивались мнениями, как лучше заполучить эту карту, мало в то же время рассчитывая на успех. Вдруг на них пала какая-то тень, и они инстинктивно понизили голоса. Это был Альберт, который, сняв утепленную офицерскую шинель, повесил ее на стоячую вешалку, заказал рюмку коньяку и присел за отдаленный столик.

Троица не знала об ожидавшемся приезде Жирара и собралась уже уходить, когда в кафе появился Душе.

Увидев его, Харив предложил сыграть еще одну партию в надежде услышать от самого Душе про карту, которая не выходила у него из головы. Хотя они и поприветствовали Душе, тот, видимо, из-за Альберта не торопился к ним присоединиться. Он заказал себе у стойки бара рюмку кальвадоса, затем не торопясь повесил свое перемазанное краской пальто на стоячую вешалку и только после этого подсел к троице за столик.

– Шестерка дубль, – произнес Дешамбре, выкладывая на стол костяшку, и обратился к Душе: – Привет, Рене, как дела, мой дорогой друг?

– Все хорошо, – ответил тот, дружески кивнув, но тут же встал и пошлепал к входной двери.

Троица молча переглянулась. Они не видели, что маляр делал у двери, однако любопытство их так и распирало.

Душе посмотрел вдоль улицы в сторону цветочного базара, где загорелые крестьянки продавали в корзинах красные, синие и белые анемоны-ветреницы. Он стоял довольно долго, явно радуясь послеобеденному солнцу.

Насвистывая по своему обыкновению довольно немузыкально какую-то песенку, он возвратился в зал, сказав друзьям:

– Я сейчас же к вам вернусь, мне нужно только взять из пальто сигареты.

Когда он, наконец, к ним присоединился, Харив, не отрываясь от игры, произнес:

– Мы уже целый час обсуждаем, как лучше изъять карту из осинового гнезда. Естественно, если такая вообще существует. Твой ход, Дешамбре.

– Пропускаю, – отозвался тот.

– А карта уже у меня, – небрежно бросил Душе.

Никто не произнес ни слова. Рука Дешамбре застыла с костяшкой домино в пальцах. Невольно, как по команде, все посмотрели в сторону немецкого капитана. Альберт даже не пошевелился.

– Бога ради, не здесь же? – запинаясь вымолвил Харив. – Тебе надо уходить…

– Но не сейчас, – спокойно возразил Душе. – На улице шныряют гестаповцы. Не остается ничего другого, как переждать… играя в домино.

– А что они здесь вынюхивают? – тихо спросил Харив. – Не подозревают ли они тебя?

– Не думаю. Вероятно, это – обычное патрулирование. Пропажу карты там еще не обнаружили, хотя это и кажется мне несколько странным. Внимание, друзья… вот и они.

Все склонились над столом, глядя на домино. Никто из них не осмеливался даже посмотреть вокруг. Позже Душе уверял, что слышал, как к кафе подъехала машина и притормозила, уж этот-то звук он всегда отличит от всех остальных уличных шумов. В голове каждого билась мысль: «Они идут… уже вошли…»

Минуты ожидания тянулись. Первым поднялся Душе, подошел к стойке и заказал еще кальвадос. При этом он прислонился к стойке так, чтобы видеть входную дверь и улицу. Через некоторое время кивком он дал понять друзьям, что полицейская машина исчезла. Все облегченно вздохнули.

– Ну а теперь, – когда маляр возвратился к столу, произнес Харив, – теперь расскажи нам, как все было.

В эту минуту Альберт допил свою рюмку и встал. Душе тоже вскочил и почти столкнулся с капитаном у вешалки. Извинившись, он снял с крючка шинель офицера и помог ему одеться. Альберт поблагодарил его коротким кивком, пожелал хозяйке доброго вечера и вышел.

Почти сразу же в кафе ввалилась целая ватага немцев, сгрудившаяся у стойки. А через пять минут появился Жирар и, увидев Душе, шумно его поприветствовал. Согласившись выпить рюмку коньяку, он присел на краешек стула, готовый в скором времени уйти, так как собирался в этот же день возвратиться в Париж, а до отхода поезда оставалось не так уж и много времени. Отпив глоточек коньяка, он спросил Душе: