– Как твоя подготовка к экзамену? – спросила Элизабет, прервав неловкое молчание.

Он пожал плечами:

– Нормально. Все по плану. А ты как?

Его карие глаза смотрели прямо в глаза Элизабет, и, как и раньше, от этого у нее учащалось сердцебиение.

– Хорошо. Я записываю свой первый диск у Вандероя. Он говорит, это будет успех.

– Ага, я читал в газете про твою победу в конкурсе. Поздравляю! – улыбнувшись, сказал он совершенно искренне. – То, что ты талантлива, мне было всегда известно. А учеба? Не бросила?

– Ты что! И не собиралась! Бывают накладки, конечно, но я справлюсь.

– Я думал, что Вандерой потребует от тебя бросить учебу.

– С чего это он будет такое требовать? Он просто менеджер, мои жизненные планы его не касаются!

Он облегченно рассмеялся. Лицо Элизабет же, наоборот, помрачнело. Она догадывалась, зачем пришел Фрэнк: вовсе не для того, чтобы помириться или сказать, что он ее любит. Он вновь хотел посеять зерно раздора между ней и Уильямом. Его недоверие и эта глупая ревность злили ее.

Фрэнк резко встал и сказал:

– Буду с тобой откровенен, Элизабет. Я люблю тебя, я понял это, потому что мне было очень сложно тебя так долго не видеть. Я надеялся, что ты за это время образумишься, но, похоже, я ошибался.

– Образумлюсь? Что ты имеешь в виду? – спросила она холодно.

– Я имею в виду то, что касается этого человека. Ты должна понять, что нельзя усидеть на двух стульях одновременно.

Элизабет тоже встала:

– Ах так! Это твое воспаленное самолюбие! Я не думала, что ты такой. Ты должен понимать, что кроме тебя в моей жизни есть другие люди! Уильям помогает мне с карьерой, причем так, что я сейчас на той ее ступеньке, на которой рассчитывала быть годами позже. Если вообще бы у меня сложилась карьера с таким деспотом, как ты! Я Уильяму за это очень благодарна.

Его глаза сверкнули:

– Ага, уже просто «Уильям»! Вы уже отбросили ненужные приставки типа «сэр», или «господин Вандерой», вы уже на «ты»? Понятно! Ну и когда же ты переедешь в его роскошную квартиру?

Элизабет сделала шаг и уже готовилась занести руку, чтобы влепить ему пощечину, но в последний момент передумала. В ее глазах появились слезы, и она тихо произнесла:

– Мне тебя жаль, Фрэнк. Если ты не научишься доверять, то не будешь счастлив никогда.

– Мне не нужна твоя жалость. Я навел справки про твоего обожаемого ухажера. Из-за заботы о тебе, между прочим. И хочу тебя предупредить – жена Вандероя погибла три года назад при невыясненных обстоятельствах!

Элизабет резко отвернулась и сказала тихо:

– Я не хочу слышать этот бред!

– А тебе придется! Ты должна понять, наконец, что совершаешь большую ошибку! – закричал он в ярости.

– Я и так знаю, что он вдовец, он мне сам это рассказал. Его жена страдала от депрессий и покончила с собой, а он страшно переживал из-за этого. Ты искажаешь факты и пытаешься использовать их против него, а это низко и подло. Оставь эти методы для фирмы твоего отца. Между мной и Уильямом нет ничего, кроме дружбы. И мне совершенно все равно, веришь ли ты этому или нет. Твое поведение сегодня доказало, что у нас ничего не получится. Пожалуйста, уходи, Фрэнк. Я не хочу тебя больше видеть.

– Прекрасно… Бросаешь ме-ня? Отличное решение, – усмехнулся Фрэнк. – И я сам тебе предоставил повод. Классика жанра!

Она молча ждала, когда же он наконец уйдет. К горлу подступил комок, но при Фрэнке она не хотела плакать. Элизабет была очень разочарована его поведением: то, что он попытался выставить Уильяма в дурном свете, просто мерзко.

– Пожалуйста, Лиззи, давай не будем вот так расставаться, – сказал он примиряющим тоном. – Я знаю, что совершил ошибку. Но только потому, что я тебя люблю!

– Не все так просто, – ответила она устало. – Ты не вынесешь, что у меня есть и своя жизнь, и что музыка – это не пустяк, а серьезная профессия, – этого ты тоже не можешь принять. Не все вертится вокруг тебя одного, Фрэнк.

Он резко развернулся и вышел из квартиры.

В глубине души Элизабет понимала, что не совсем справедлива к Фрэнку, ведь у нее тоже были чувства к нему. Но, пожалуй, только теперь и впервые она осознала, что к Вандерою испытывает больше, чем просто дружеские чувства…

* * *

Вечером Элизабет забрал водитель. Личный шофер сэра Уильяма привез ее на бал, на который они собирались прийти вместе. У девушки не было настроения веселиться, но все же она нарядилась и к приезду водителя была уже готова. В конце концов, Уильям не был виноват в ее плохом настроении.

Перед выходом она покрутилась перед зеркалом. Вандерой настоял на том, чтобы она приобрела платья для разного рода мероприятий. Хоть она и сопротивлялась, он отвел Элизабет к именитому кутюрье, и тот подобрал три великолепных платья.

Тем вечером Элизабет остановила свой выбор на шифоновом платье бирюзового цвета с высоким воротником. Свои медного цвета локоны она подобрала кверху. Девушка знала, что Уильяму особенно нравилось именно это платье…

Каждый год бал вызывал настоящий ажиотаж. Раньше Элизабет видела его только по телевизору. Кавалер Элизабет выглядел очень элегантно и не скупился на комплименты девушке, хотя сразу почувствовал, что она не в настроении.

За одним столиком с ними сидели коллеги по музыкальному бизнесу, атмосфера была легкой и непринужденной. После второго бокала шампанского Элизабет немного расслабилась. Уильям пригласил ее на танец, и в его руках она вновь почувствовала влечение к нему.

Ирония судьбы состояла в том, что если бы не последнее появление Фрэнка и его выходка, то Элизабет вряд ли бы поняла, что за чувство она испытывает к Уильяму. Во всяком случае, Фрэнк все, сам того не ведая, ускорил.

– О чем вы думаете, Лиззи? – спросил Вандерой, пристально смотря ей в глаза. – Вы самая красивая дама на этом балу, а у вас такое печальное выражение лица.

Девушка попыталась улыбнуться, но не вышло.

– Ах, все это пустое, – она хотела отделаться дежурной фразой, но ее кавалер не отступал.

Когда последние звуки вальса Штрауса растворились в огромном зале, Уильям повел ее не к столику, а на улицу. Бал проходил во дворце, окруженном огромным парком.

На улице была прохладная, но безветренная осенняя ночь. Элизабет немножко мерзла, и Уильям накинул ей на плечи пиджак. Девушка посмотрела на Вандероя и вдруг почувствовала, что он что-то хочет ей сказать. Однако тот не произнес ни слова, лишь молча взял ее ладонь, и так, взявшись за руки, они неспешно шагали по освещенным аллеям парка.

Через четверть часа он спросил:

– И все же, что вас печалит? – он еще держал ее руку, из-за чего Элизабет не могла успокоить свое колотящееся сердце.