Затем с водительского места из машины показался сержант Ренни. Но Бена Купера с ними не было. Фрай внезапно ощутила сильное облегчение. Она позволила себе расслабиться, на губах появилась презрительная усмешка.

– Ну, если это кавалерия, – сказала она, – то ставлю на индейцев.

Инспектор Хитченс рассмеялся. Услышав смех, Уининк покрутил головой, стараясь увидеть шутника. Заметив Фрай, он усмехнулся. Его ширинка все еще оставалась незастегнутой, а руки – он как раз поправлял брюки между ног – скорее подчеркивали, чем скрывали имевшиеся там выпуклости.

– Простите, сержант, – сказал он, – может, я вам на что пригожусь?

Фрай злобно уставилась на него, но усмешка Уининка становилась только шире и наконец превратилась в наглую ухмылку. Диана повернулась и размашистым шагом направилась прочь от дороги. Ей было жалко тратить время на мелкие склоки. Особенно когда здесь, на болотах, лишилась жизни женщина. Фрай повидала немало пропавших жизней, да и ее собственная едва не стала одной из них. Но теперь уже не станет.

Бен Купер как следует отхлебнул из своей бутылки. Опасаясь напиться, он пил пиво не спеша – напиваться в одиночку не хотелось, хотя искушение было довольно сильным.

Несколько минут назад он связался с дежурным диспетчером, стараясь выяснить, что происходит. Ему сказали, что на Рингхэмской пустоши, в пятнадцати милях к югу от Эдендейла, нашли тело женщины. Подозрение на убийство. Дежурному диспетчеру не нужно было напоминать о другом нападении, которое произошло шесть недель назад примерно в миле от того самого места. Но та жертва осталась жива – чудом.

Сейчас мысли Купера унеслись далеко от пропахшего по́том бара регби-клуба. Они витали над болотами, там, где светили переносные фонари и раздавались озабоченные голоса. Ночные запахи и потрескивание раций всегда вызывали у него восторг. Людям, никогда не работавшим в команде, невозможно объяснить то чувство удовлетворения, которое испытываешь, когда занимаешь свое место. Однако завтра утром он будет сидеть на ежемесячном оперативном совещании эдендейлского отделения полиции, обсуждать цели местного значения на целый год вперед, а также обеспечение скоординированности действий разных отделов полиции и отчитываться за проделанную работу. Иногда на этих совещаниях говорилось о преступлениях. Но почти никогда – о жертвах.

Купер смотрел на регбистов, для которых вечер достиг традиционной кульминации, – они поливали друг друга пивом. Деревянный пол бара уже стал мокрым и скользким. Некоторых из студентов, похоже, раздражало то, что в здании их клуба веселятся полицейские, делая это куда более неистово и агрессивно, чем они привыкли. Вскоре ситуация достигнет той точки, когда кто-нибудь из коллег нарушит общественный порядок. Возможно, лучше этого не видеть.

Бену Куперу пора было уходить. Завтра утром надо постараться не проспать совещание. К тому же на нем висит куча ограблений со взломом и еще серьезное нападение на вышибалу в одном из ночных клубов Эдендейла. Конечно, должен же кто-то заниматься текучкой, пока товарищи расследуют убийство. В любом случае, если он тут задержится, то непременно напьется. Ему определенно было пора отправляться домой.

Купер жил на ферме «За мостом», спрятавшейся в тени Кемпхилла. Он был в хороших отношениях с братом Мэттом, но молодое поколение семьи Мэтта постепенно делало дом своей собственностью, и наконец пока их видеоигры и клетки с морскими свинками заполонили собой все пространство, не оставив места для Бена. Поэтому, размышляя о трупе на Рингхэмской пустоши, он еще немного посидел в баре, словно старик, наблюдающий из своего угла за шумной компанией молодежи.

Если немного повезет, полиция нападет на след и сделает предварительный арест. Появятся свидетельские показания, которые с тяжеловесной очевидностью укажут на бойфренда или отвергнутого любовника. Иногда возникает ощущение, будто на преступника указывает гигантская светящаяся стрелка, и ярко-красные буквы «виновен» видны за пять миль даже при плохом освещении. И тогда все, что требуется от полиции, – это убедиться, что с места преступления собраны все улики для суда – и, по возможности, неиспорченные, непотерянные и правильно пронумерованные. Удивительно, чего только не случается с вещественными доказательствами с момента первого сообщения о преступлении до дня слушания дела в суде.

С трудом добравшись до стойки бара, Купер попробовал сквозь шум докричаться до бармена. Казалось, что никто здесь не желал сидеть – все были на ногах, перекрикивая друг друга. Полицейские, веселясь на полную катушку, распевали победные песни. Студенты начинали бросать враждебные взгляды.

Американское пиво, которое пил Купер, было в коричневой бутылке с черной этикеткой, а над горлышком вился слабый дымок. Бен обхватил обеими руками бутылку, получая от ее холодка странное удовольствие, а потом встал и отошел от стойки. Но вместо того, чтобы вернуться в свой угол, он направился к двери и вышел на свежий воздух.

Какое-то время Купер стоял, прислонившись к ограде рядом с раздевалками. Он уставился на пустое игровое поле, наблюдая за скворцами, которые слетелись туда в сумерках и собирали в дерне червячков, поднятых на поверхность бутсами игроков. Из бара доносились все более агрессивные крики, но Бен не обращал на них внимания.

Купер продолжал считать, что все происходящее в баре не имеет к нему никакого отношения, пока перед ним не вырос двухметровый детина и не опустил ему на плечо пудовую руку.

Диана Фрай никогда не видела шефа уголовной полиции Стюарта Тэлби таким взволнованным. Старший инспектор с грозным видом стоял перед группой полицейских, словно директор перед классом, в котором полно второгодников, и что-то сердито выговаривал старшему криминалисту. Затем Тэлби повернулся и принялся мерить шагами место преступления; ветер трепал его неопределенного цвета волосы.

– Эту зону надо отработать быстро, – говорил он. – У нас нет возможности выставить здесь охрану – в эдендейлской полиции каждый человек на счету. Делайте все возможное, пока сюда не набежала толпа и не затоптала место преступления.

– Можно, конечно, и побыстрее, но качество… – оправдывался криминалист.

– К чертовой бабушке качество! – перебил его Тэлби. – Сейчас делайте, что можно. Потом разберемся.

В нескольких ярдах от него инспектор Хитченс совершал странные маневры, стараясь держаться на одном расстоянии с начальником. Прочие полицейские бестолково слонялись вокруг или стояли, переминаясь с ноги на ногу, словно статисты в плохой постановке оперетты Гилберта и Салливана, внезапно осознавшие, что им никто не сказал, куда девать руки.

– Скоро совсем стемнеет, – произнес, поглядывая на небо, Хитченс.

– Что бы мы без вас делали, – огрызнулся Тэлби. – А я-то уж было подумал, что слепну.

Старший инспектор размашистым шагом направился к границе каменного круга и, выйдя за нее, посмотрел вниз, туда, где находился заброшенный карьер. Ограждение из колючей проволоки было совсем невысоким и вряд ли могло послужить серьезным препятствием для того, кто хотел пройти. На противоположной стороне виднелись последние несколько ярдов подъездной дороги, которая заканчивалась у края карьера. Вытянув шею, Диана Фрай пробовала разглядеть, на что смотрит Тэлби. Похоже, кто-то слетел с дороги. Она едва различила следы шин, несколько вздувшихся черных покрышек, какие-то желтые пластиковые обломки и свернутый коврик, вспучившийся по краям. Весь этот хлам был разбросан по склону, словно останки разбившегося самолета.