— Тогда утром я поговорю с капитаном, — сказал Флоуз. Миссис Сэндикот было позволено сообщить новости молодым.

Она нашла их на шлюпочной палубе. Локхарт и Джессика о чем-то шептались. Миссис Сэндикот остановилась и стала прислушиваться. Они так редко говорили друг с другом в ее присутствии, что ей было любопытно узнать, о чем они могут разговаривать наедине. То, что она услышала, одновременно и обрадовало ее, но и вызвало у нее тревожные чувства.

— О, Локхарт!

— О, Джессика!

— Ты такой замечательный!

— Ты тоже.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно.

— О, Локхарт!

— О, Джессика!

Под сияющей луной и сверкающим взором миссис Сэндикот они заключили друг друга в объятия и Локхарт задумался, что делать дальше. Джессика предложила выход:

— Поцелуй меня, дорогой.

— Куда? — спросил Локхарт.

— Сюда, — Джессика подставила губы.

— Сюда? — спросил Локхарт. — Правда, сюда?

Миссис Сэндикот, стоявшая в тени спасательной шлюпки, оцепенела. Она не могла видеть происходящее, но то, что она только что услышала, показалось ей отвратительным. Одно из двух: или ее будущий зять был умственно неполноценным, или же ее собственная дочь была сексуально куда более опытна — а, по мнению миссис Сэндикот, более развращена, — нежели она предполагала. Миссис Сэндикот мысленно разразилась проклятиями в адрес этих негодных монахинь. Последовавшие слова Локхарта подтвердили ее худшие опасения:

— А в этом нет ничего плохого?

— О, милый, ты так романтичен, — прошептала Джессика, — так романтичен.

Миссис Сэндикот была настроена вовсе не романтически. Она вышла из тени и обрушилась на Джессику и Локхарта, отпрянувших друг от друга при ее появлении.

— Ну, хватит, — заявила она. — Когда поженитесь, можете делать что хотите, а до тех пор моей дочери не пристало заниматься на палубе Бог знает чем. К тому же вас могут увидеть.

Джессика и Локхарт в изумлении уставились на нее. Наступившее молчание первой нарушила Джессика:

— Когда поженимся? Ты правда так сказала, мамуся?

— Именно так, — подтвердила миссис Сэндикот. — Дедушка Локхарта и я решили, что вы должны…

Ее слова были прерваны Локхартом, который истинно по-рыцарски — что так очаровывало в нем Джессику — опустился на колени у ног своей будущей тещи и простер к ней руки. Миссис Сэндикот поспешно отпрянула. Поза Локхарта в сочетании с тем, что несколько минут назад произносила Джессика, — нет, с нее было достаточно!

— Не смейте прикасаться ко мне! — пронзительно заверещала она, пятясь подальше. Локхарт вскочил на ноги.

— Я только хотел… — начал он, но миссис Сэндикот не желала ничего слушать.

— Неважно, что вы хотели. Вам обоим давно пора отправляться спать, — твердо сказала она. — Подготовку к свадьбе обсудим утром.

— Ой, мамуся…

— И не зови меня мамуся, — обрезала миссис Сэндикот. — После всего, что я сегодня услышала, я не уверена, что ты — моя дочь.

Она ушла вместе с Джессикой. Локхарт, ошеломленный и погруженный в свои мысли, остался стоять на шлюпочной палубе. Ему предстояло взять в жены самую прекрасную девушку в мире. Он поискал глазами ружье, чтобы салютом из него возвестить миру о своем счастье, но ружья не было. В конце концов он отвязал от поручней спасательный жилет и с воплем радости и торжества забросил его через борт куда-то в море. После чего отправился к себе в каюту, не сознавая, что, отвязав жилет, он тем самым передал на капитанский мостик сообщение: «Человек за бортом!». Позади теплохода сверкал сигнальный огонь бешено крутившегося и бултыхавшегося в воде жилета.

Последовала команда: «Стоп машина!», спустили спасательную шлюпку. Локхарт в это время сидел в каюте, на краешке дивана, и выслушивал инструкции своего деда. Ему предстояло жениться на Джессике Сэндикот, жить в Ист-Пэрсли на Сэндикот-Кресчент и начать работать в фирме «Сэндикот с партнером».

— Великолепно, — сказал он, когда старый Флоуз закончил, — о лучшем я и мечтать не мог.

— Я мог, — ответил Флоуз, напяливая ночную рубашку. — Чтобы избавиться от тебя, мне придется жениться на этой суке.

— Какой суке? — удивился Локхарт. — Я думал…

— На ее матери, дубина, — сказал Флоуз и опустился на колени. — О Всевышний, — возопил он, — ты ведаешь, что я девяносто лет страдаю от плотской нужды в женщине. Ниспошли мне в последние мои годы мир и успокоение. Яви великую милость, проведи меня путями праведными и дай знать, кто отец моего незаконнорожденного внука, чтобы мне хватило срока лупить эту скотину до тех пор, пока его жизнь не повиснет на ниточке. Аминь.

На этой оптимистической ноте он забрался в постель и потушил свет. Локхарт раздевался в темноте, недоумевая, что такое плотская нужда в женщине.

На следующее утро перед капитаном «Лудлоу Кастл», проведшим полночи в поисках человека за бортом, а вторую половину ночи — в проверке того, все ли пассажиры находятся в своих каютах и не свалился ли на самом деле кто-нибудь за борт, предстало видение — старый Флоуз, облаченный в светлый утренний костюм и серый цилиндр.

— Женитьба? — переспросил капитан, когда мистер Флоуз изложил свою просьбу. — Вы хотите, чтобы я вас женил?

— Я хочу, чтобы вы провели церемонию бракосочетания, — уточнил Флоуз.

— Я не намереваюсь ни жениться на вас, ни выходить за вас замуж. Сказать по правде, я не хочу жениться и на этой чертовой бабе, но уж если нечистая сила куда потянет, приходится подчиняться.

Капитан с сомнением смотрел на Флоуза. Его речь, костюм, не говоря уже о возрасте, свидетельствовали о таком глубоком одряхлении, которое нуждалось в услугах скорее не капитана, а судового врача.

— Вы уверены, что отдаете себе отчет в том, чего хотите? — спросил он, когда Флоуз разъяснил, что речь идет о бракосочетании не только его самого с миссис Сэндикот, но и его внука с дочерью миссис Сэндикот. Флоуз ощетинился:

— Я знаю, сэр, чего хочу. И, похоже, знаю это лучше, чем вы знаете ваши обязанности. Как капитан этого судна, вы уполномочены законом проводить обряды бракосочетания и похорон. Разве не так?

Капитан был вынужден признать, что это верно. Он, однако, высказал и личное мнение, что в случае мистера Флоуза эти обряды — вначале бракосочетание, а потом похороны в море — могут последовать друг за другом прискорбно быстро.

— Не лучше ли вам дождаться, пока мы придем в Кейптаун? — спросил он. — Мой опыт подсказывает, что судовые романы — явление преходящее.

— Возможно, ваш опыт подсказывает именно это, — возразил Флоуз. — Мой говорит иное. Когда вам переваливает за восемьдесят и когда у вас в прошлом больше десятка романов, все становится явлением преходящим.