огня и солнца

запах вина и стали

Чтобы ты спал спокойно,

уставший от состязаний

чтобы ты стал мудрее —

белым в цветной эмали

«Семь долгих лет у моря…»

Семь долгих лет у моря

в травах соленых и горьких

в каменном жернове мельниц

тихонько сидели,

молчали

лишь изредка говорили

о чудесах повседневных

о ветре – холсте непрочном,

забрызганном краской и вербой

«Может быть, я заблудился…»

Может быть, я заблудился

Корень с лозою слился

По полу церкви бродят

предков живые тени.

Венок из крапивы свился

Лег на чело бесстрастно

В сердце моем – спокойно

В пальцах моих – ненастно.

Может быть, я оступился

жидким свинцом умылся

Вышел на берег утром,

горькой воды напился

И на ладони солнца

тоненький как былинка

Я от жары свернулся

и с тишиною слился.

«Ищи меня…»

Ищи меня

в полуденном веселье

прозрачных птиц и золотой хвои

в словах молитв простых и сокровенных

в камнях и травах

в трепете листвы

Ищи меня

в полуночном раздумье

в пригубленном вине

в руках отца

Ищи меня

в дожде,

весеннем

первом

и в покаянном плаче

подлеца…

«Пахну землей и ветром…»

Пахну землей и ветром

Теперь я, наверное, знаю

волчьи повадки

законы

зимней голодной стаи

запахи снега и крови

дома и человека

холодного голого поля,

вкус воспаленного бега

по насту

по руслу речному,

уставшему от ожиданья

новой весны

и звезды —

свет золотого молчанья.

«Новый день в садах из камней…»

Новый день в садах из камней

Благодарение Богу за сестру нашу – смерть.

«Сердца оттаяли…»

Сердца оттаяли

в желании молитв

Сухие губы просят покаянья

Проходят дни бездарно

и печально

И черный хлеб

на каменном столе

«Ее проворные руки живые…»

Ее проворные руки живые

ее внезапная боль

ее непослушная боль

ее слезы скупые

ее медленный взгляд —

взгляд с иконы

ее искренность —

холод февральский.

Ее тайные мысли,

опутанные цепями

Легли на дно моей

древней реки

и все стало проще.

Дороги ушли

Ты теперь везде и во всем

Наши ночи —

из сладкого яда безумства

Ночи, окрашенные луною

Ночи, когда нагота становилась

безбрежной и новой

И мы,

засыпая,

Ждали,

Как утром постучат

в наши слабые двери

и громко промолвят:

«Война!»

«Как тесна наша комната…»

Как тесна наша комната,

Когда мы возводим стены,

что пронзают сердца,

разрывают хрупкую ткань

Кровь густа,

необычно густа,

Мы непослушны,

капризны и так одиноки

Я пью чай

Ты пьешь воду

День выпивает ночь.

«Солнце мягче…»

Солнце мягче

Прозрачнее дни

За старым стеклом

тает снег не спеша

Тени немые все необычней

Камень встречает землю

Воздух – деревья.

Губы твои смелы и умелы

В руках твоих ночь,

звездная ночь —

без движения страсть

Слово без мысли

Радость без сожаленья,

долгая радость.

«Даже когда ты рядом…»

Даже когда ты рядом

тоска моя неугасима

Спящие губы твои вспоминаю

и неистовость тела

задумчивость глаз

и бездонность

и крою себе странное платье

без лицемерья

без лжи

без печали

платье надежды

«Стараясь забыть…»

Стараясь забыть

те руки и губы чужие,

что когда-то тебя ласкали,

пытались любить

стелили постель

открывая первые двери

хрупких движений

и неизбежных желаний

Я лег на пороге

декабрьского озаренья,

в бессонность ночей

опустил свои руки,

в вечность молитв

опустил свои пальцы,

стал шелковой нитью

в блеске и ужасе

ясных и бережных глаз

твоих удивленных глаз

А ты отвечала —

Им – безразличною лаской

мне желаньем родить ребенка

«На ветвях твоих почки набухли…»

На ветвях твоих почки набухли

мои листья проснулись

прикоснулись к полынному солнцу

солнце красками тронуло

стены нагие,

где нам жить,

и смеяться

и плакать

Стены нагие,

(дома напротив)

серый цемент,

отрешенный от мира

ненадежный и хрупкий

Я твой запах едва различаю

Он с моим неразлучен навеки

Глаза твои стали моими

Что нам осталось?

Состариться вместе,

укрыв свою жизнь

созерцаньем

икон и деревьев

воды и блаженного камня

на дне ледяного ручья

ручья у корней липких сосен

«Мечтаю о свежей земле…»

Мечтаю о свежей земле —

неистовой и простой

Дождь – поседевший монах

На ощупь руками – нагой

Ночь чище

И день длиннее

беспомощно-хрупкий день

Наполнены влагой глаза

влагой осенних дождей.

«Зажав бескорыстный июнь…»

Зажав бескорыстный июнь

в промытых ладонях,

задержав его ласку в зрачках

Я спустился к реке

только вода оживляет

только вода изгоняет страх.