— Верно. Что ж, посмотрим, что думает Дзиро.

— Да.

— Но мне бы хотелось дать своему сыну ваше имя, отец.

— Я был бы счастлив. — Улыбнувшись, Огата-сан отвесил мне легкий поклон. — Но я знаю, как это раздражает, когда родственники настаивают, чтобы детей называли в их честь. Помню, мы с женой спорили о том, как назвать Дзиро. Я хотел назвать его в честь моего дядюшки, а жене не нравился сам обычай давать детям имена родственников. Конечно же, она настояла на своем. Уступчивостью Кэйко не отличалась.

— Кэйко — славное имя. Если будет девочка, то, быть может, мы назовем ее Кэйко.

— Не торопись раздавать такие обещания. Если слово не держат, старикам бывает очень горько.

— Извините, я просто раздумывала вслух.

— И еще, Эцуко: я уверен, есть и другие, в честь кого ты охотнее назвала бы своего ребенка. Те, кто тебе ближе.

— Возможно. Но если родится мальчик, мне бы хотелось дать ему ваше имя. Когда-то вы были мне словно отец.

— А теперь перестал быть?

— Нет, конечно. Но теперь все по-другому.

— Дзиро, надеюсь, для тебя хороший муж.

— О да. Счастливее меня никого нет.

— Ребенок добавит тебе счастья.

— Да. Лучшего времени нельзя было выбрать. Здесь мы уже вполне обжились, у Дзиро на работе дела идут успешно. Для такого события самый подходящий момент.

— Так значит, ты счастлива?

— Очень.

— Замечательно. Я счастлив за вас обоих.

— Вот, для вас все готово.

Я вручила Огате-сан лакированную коробочку со снедью.

— Ага, остатки вчерашнего пиршества. — Он принял ее с театральным поклоном и слегка приоткрыл крышку. — Что ж, выглядит заманчиво.

Когда я вернулась в гостиную, Огата-сан надевал у входа башмаки.

— Скажи, Эцуко, — проговорил он, занятый шнурками, — ты видела этого Сигэо Мацуду?

— Раз или два. Он навещал нас после того, как мы поженились.

— Но теперь они с Дзиро не такие близкие друзья?

— Пожалуй. Обмениваемся поздравительными открытками, вот и все.

— Хочу предложить Дзиро, пусть напишет своему другу. Сигэо должен извиниться. Иначе мне придется потребовать, чтобы Дзиро с ним порвал.

— Понимаю.

— Я собирался об этом сказать еще раньше, за завтраком. Но такой разговор лучше отложить до вечера.

— Наверное, так.

Уходя, Огата-сан еще раз поблагодарил меня за коробку с обедом.

Вышло так, что вечером Огата-сан этот вопрос так и не затронул. И он, и муж вернулись домой усталыми и провели время за чтением газет, почти без разговоров. А доктора Эндо Огата-сан упомянул лишь однажды. За ужином он сказал коротко:

— У Эндо все как будто хорошо. Впрочем, скучает по работе. Вся его жизнь была в ней.

В постели, готовясь заснуть, я сказала Дзиро:

— Надеюсь, отец доволен тем, как мы его принимаем.

— Чего еще он мог ожидать? Если ты так беспокоишься, пойди с ним куда-нибудь.

— В субботу вечером ты не работаешь?

— Как я могу себе это позволить? Я и так выбился из графика. Отец умудрился выбрать для визита ко мне самый неудачный момент. Хуже некуда.

— Но мы сможем погулять в воскресенье, разве нет?

Ответа я, кажется, так и не получила, хотя, глядя в темноту, еще долго его ждала. Дзиро часто испытывал после работы усталость и не был расположен к разговорам.

Во всяком случае, мои волнения относительно Огаты-сан были излишними: в то лето он прогостил у нас гораздо дольше обычного. Помнится, он еще оставался с нами в тот вечер, когда в нашу дверь постучала Сатико.

Сатико надела платье, которое я раньше не видела, на плечи она набросила шаль. Глаза у нее были тщательно подведены, но выбившийся из прически тонкий локон свисал на щеку.

— Простите, что беспокою вас, Эцуко, — с улыбкой начала она. — Я хотела узнать: Марико, случайно, не у вас?

— Марико? Да нет, что вы.

— Ладно, не важно. Вы ее нигде не видели?

— Боюсь, что нет. Вы ее потеряли?

— Ну, что вы так смотрите? — рассмеялась Сатико. — Просто когда я вернулась, дома ее не оказалось, вот и все. Уверена, что очень скоро ее разыщу.

Мы разговаривали у входной двери, и я почувствовала, что Дзиро и Огата-сан глядят на нас. Я представила им Сатико, и все обменялись поклонами.

— Это не шутка, — сказал Огата-сан. — Может, лучше сразу позвонить в полицию?

— Не нужно, — отозвалась Сатико. — Я уверена, что найду ее.

— Но не лучше ли на всякий случай все-таки позвонить?

— Нет, в самом деле, — в голосе Сатико послышалось легкое раздражение, — никакой необходимости нет. Я уверена, что найду ее.

— Я вам помогу искать, — вызвалась я, натягивая на себя куртку.

Муж взглянул на меня с неодобрением. Хотел было что-то сказать, но удержался. Наконец обронил:

— Уже почти стемнело.

— Право же, Эцуко, незачем поднимать такой переполох, — говорила Сатико. — Но если вы не против со мной ненадолго выйти, буду очень вам благодарна.

— Будь осторожна, Эцуко, — сказал Огата-сан. — И если не сразу найдете девочку, звоните в полицию.

Мы спустились по лестнице. Воздух был еще теплым; низкое солнце озаряло на пустыре грязные борозды.

— Вы искали вокруг жилого квартала? — спросила я.

— Еще нет.

— Давайте же посмотрим. — Я ускорила шаг. — У Марико есть какие-то друзья? Может быть, она с ними?

— Не думаю. Право же, Эцуко, — Сатико со смехом взяла меня за локоть, — вовсе незачем так волноваться. Ничего с ней не случится. Собственно, я зашла к вам сообщить новость. Знаете, Эцуко, наконец-то все устроилось. Через несколько дней мы уезжаем в Америку.

— В Америку?

Я остановилась — не то от удивления, не то оттого, что Сатико держана меня за руку.

— Да, в Америку. Вы, несомненно, слышали, что есть такое место?

Мое изумление, казалось, ее забавляло.

Я двинулась дальше. Территория вокруг квартала была вымощена бетоном, кое-где росли тощие молодые деревца, посаженные при постройке домов. Над нашими головами в большинстве окон зажгли свет.

— Вы больше ни о чем не хотите меня спросить? — поравнявшись со мной, проговорила Сатико. — Не хотите спросить, почему я уезжаю? И с кем?

— Я очень рада, если это ваше желание, — ответила я. — Но сначала давайте лучше отыщем вашу дочку.