«Стало быть, от сведущих людей… – попивая отменное вино из высокого бокала, оценивал услышанное от бабушки Михаил. – Сначала грузинская любовь Джорджи, теперь вот мой интерес к конституционной монархии… Это Чарльз Скотт шпионит, ее посол».

– Ники наша система совсем не нравится, – продолжала Виктория, – он абсолютист, мой посол говорит, что без разрешения царя у вас там даже птица не поет. Ники пытается идти вперед, но голова его повернута назад. Это опасный путь, он ведет к смуте. Так ему и передай, по-родственному. Хотя он вряд ли прислушается. Как ты думаешь?

– Ну, не знаю, – ушел от прямого ответа Михаил.

– А я знаю, – потягивая вино, сказала королева. – Он если кого и слушает, так это свою Аликс. Она при моем дворе росла и – может, как раз поэтому – ко мне относится с прохладцей. Ну да всем не угодишь! Зато теперь на английском говорит лучше, чем на родном.

– Вот и польза… – пробормотал Михаил. – Я тоже английский больше люблю, чем немецкий.

– Приятно слышать, – улыбнулась королева. – Скажи-ка, мальчик, ты ведь не помолвлен?

– Нет пока, – опешил Михаил от такого неожиданного поворота разговора.

– Вот именно, что пока, – посерьезнела Виктория и убрала улыбку с круглого, с толстыми щеками лица. – А пора бы. На месте твоей мамы, я бы этим занялась не откладывая. Планировать будущее династии – наша обязанность.

Михаил слушал старую королеву, не упуская ни слова. Так вот, значит, в чем причина приглашения в эту винодельню на приватную встречу. Династическое сватовство – всем известное амплуа Бабушки Европы! Можно было и раньше сообразить, а не плутать в потемках в поисках разгадки.

– Я должна думать обо всех нас, о нашей семье, – продолжала королева. – Мой проверенный ход – брачные связи. У меня на примете две претендентки, обе – принцессы королевской крови. Красавицы, ангелы! Я желаю тебе счастья, Мики, а Британии – величия. Ты любишь старую добрую Англию, и это главное.

– Мне нужно немного повременить, – покачивая солнечное вино в бокале, сказал Михаил. – Я не вполне созрел для семейной жизни. И мама…

– Никто не тащит тебя под венец уже завтра, – сердито заметила Виктория. – Объявление о помолвке наследника русского трона, да еще при такой свахе, как я, – этого будет пока достаточно. Перед тобой открывается выбор: Испания, Греция. Ты расширишь русское влияние и английское, конечно, тоже. Ты еще крепче сплотишь нашу семью. Британия будет тебе благодарна… А теперь пора перейти к сырам, – она указала пальцем, унизанным перстнями, на деревянную доску с разложенными на ней сырами.

– Выглядит заманчиво… – пробормотал Михаил, не пришедший еще в себя от неожиданного предложения Виктории.

– Вот этот просто сказка! – Виктория со знанием дела нацелила палец на маслянистый бюш-де-шевр. – И морбье-Эрмитаж нисколько не хуже.

– А бри? – спросил Миша.

– Замечательный! Вот, возьми, – руководила королева. – Они тут знают в этом толк… И попробуй рокфор. Возьми немного хлеба, джем и получи удовольствие от прекрасной Франции!

– Вы великая королева, – помолчав, сказал Михаил. – Никто никогда не проявлял обо мне такую заботу. От всего сердца – спасибо! Но дайте мне время для решения. От этого будет зависеть не только моя судьба, но и, может быть, судьба России.

– Хорошо, – подвела черту Виктория. – Ты разумный мальчик и подходишь для нашего королевского ремесла. Я хочу подарить тебе талисман, носи его и не снимай. Наклони-ка голову!

Она достала из кармашка, скрытого в складках платья, медальон на золотой цепочке – украшенную сапфирами медаль с ее профилем – и надела на шею низко наклонившегося к ней Михаила.

– Храни тебя Бог! – сказала Виктория и, коснувшись лба молодого князя влажными от вина губами, отстранила от себя его гладко причесанную голову.

3

Лондон. Будни и праздники

Заблуждается тот, кто считает Англию страной смога и мороси; выдаются здесь и погожие деньки.

В такой прозрачный, ясный денек королевская яхта «Виктория» пересекла пролив Ла-Манш, отделяющий Англию от континента, вошла в устье Темзы и пришвартовалась у Вестминстерского причала. Королеву встречали на берегу придворные, были выстроены шотландские гвардейцы в медвежьих шапках и конные драгуны. Толпились зеваки, пришедшие поглазеть на церемонию возвращения ее величества королевы Великобритании из зарубежной поездки; им никто не препятствовал – это был праздник.

Десятки и десятки газет накануне оповестили английскую публику о том, что королева возвращается на родину после отдыха, проведенного на Ривьере. Любопытство миллионов читателей искусно подогревали журналисты, прозрачно намекнувшие, что на солнечное побережье Южной Франции Викторию привело не только желание немного отдохнуть от монарших забот, но и уладить кое-какие важные государственные дела, затрагивающие интересы всех подданных британской короны. Какие именно интересы – об этом можно было только гадать, строить предположения или же искать при дворе некие источники информации, готовые за определенную мзду поделиться интересными деталями или хотя бы слухами, которыми земля полнится. Приобщить читателей к жизни и тайнам сильных мира сего – что может быть желанней для газетчика, радеющего о тиражах и собственной карьере?!

Виктория в сопровождении красочного эскорта, под приветственные возгласы народа, вполне добровольно запрудившего улицы, направилась к себе в Букингемский дворец. Путешествие подходило к концу. Заканчивался праздник перемены мест – милого и приятного времяпровождения, составленного, как мозаичная картина из разноцветных кусочков, из прекрасных ландшафтов и гастрономических чудес. Наступают будни – в меру скучные, в меру утомительные, наполненные условными обязанностями и безусловными обязательствами, скучными до зевоты.

А на Флит-стрит, в трехэтажном особняке цвета старой слоновой кости, в редакционном кабинете ежедневной газеты «24 hours» сотрудники обсуждали запланированный в завтрашний номер отчет о прибытии королевы и скрытых от общественности деталях ее вояжа во Францию. «24 hours», которая по тиражу, как говорят на ипподроме, «шла ноздря в ноздрю» с «Дейли мейл», не могла себе позволить отстать от конкурентов и не сказать хоть что-то об истинных причинах королевской поездки на Кап д’Ай. И чем более впечатляющим и даже более неправдоподобным будет этот отчет по сравнению с версиями конкурентов, тем больше благосклонного читательского внимания привлечет к себе «24 hours». Так устроен газетный мир, и без ущерба свободе слова ничего с этим не поделаешь.

Ни Букингемский дворец, ни Даунинг-стрит не предложили публике внятного коммюнике о поездке, в которое газетчики могли бы вцепиться своими клыками и вывернуть его наизнанку. Единственное, что оставалось, – положиться на какие-то утечки информации из королевского окружения, поставляемые собственными секретными источниками. У «24 hours» такой источник был, и надежный, – племянник жены королевского фаворита индуса Абдул-Карима, известного в журналистских кругах под метким прозвищем Али-Баба. Именно племянник, не привлекавший особого внимания в тени своей тетки, которую для отвода глаз привезли в Лондон из дебрей индийского Пенджаба – дабы не смущать никого ветреным поведением ее супруга, – выуживал из нее все, что хотелось услышать репортерам «24 hours» о скрытой от посторонних глаз жизни в верхах.