– Да, остались… я, сколько смог, – перебросал в мешок, очень трудно поднять сюда. У Отто раздроблена нога… в общем, с ногой… это непоправимо… Пришлось вколоть морфий, все ампулы, что оставались. Забылся под утро.

– Очень странно, Зигфрид, ты повел нас по этой гряде… И откололась скала… И этот коршун… Я так и вижу… горцы, они повсюду… Мы сожгли их селение или… я не помню… Сожгли, да… Но кто-то ушел… старики, мальчишки…

– Что странного? Ведь это их вершина, они будут защищать ее, как и часть камня с Ориона. Можно было предположить, что так и будет.

– Какого черта… они защищают свои караванные тропы, по которым тащат таджотадж, маковый опий, будто ты не знал.

– И это тоже… Им известен здесь каждый камень, каждая тропка… А другого пути не было.

– Нас перещелкали, как мух, на этой гряде. Шлемке поверил, пошел за тобой. Конечно, ты же бывал в этих горах, в альплагере. Поднимался с русскими парнями, или как их… соколы Сталина… коршуны НКВД… Им-то ты и передал весть о себе: операция в стадии завершения, так? Как завещал тебе отец… Или кто? Дед, прадед?

– Ульбрихт, ты сорвался, рухнул на осыпь. И разряженный воздух… это тоже действует на голову. Кроме того, сильное обезболивающее, которое я тебе дал, видимо, имеет своеобразный эффект. Пожалуйста, тебе лучше выпить кофе… я положил сахар… Есть сахар. Выпей горячего, возьми себя в руки! Мы дойдем до вершины, мы находимся на ее траверсе. Осталось немного… Наступает этот ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ!

– Боже мой… с тех пор, как русский шпион породнился с родом Шмидхуберов… а ты его прямой наследник… задачей вашей семейки было внедриться в Братство Камня… иметь доступ к информации… Теперь ты здесь. Когда Магистр фон Хаке предупредил меня об этом, дал задание следить за тобой, что бы ни случилось, – я не поверил. Но уже три века, как только в вашей семье рождается мальчик, он автоматически становится шпионом… При этом и членом Братства Камня, каменщиком. Что ж, гениальная русская смекалка! Но кому вы служите… кому ты служишь? Теперь никаких ваших царей нет. Если ты дойдешь до вершины и оставишь там Письма Счастья – то что… Ты думаешь, к тебе спустятся валькирии, вознесут с собой в Ваальгалу? Унесут на Луну? Они вручат тебе Лед Вечной Жизни? Ну, даже и так… но кому ты передашь его? Как ты это себе представляешь? Лед Вечной Жизни – кому его отдать? Иосифу Сталину? Чтобы воцарился тысячелетний коммунистический мрак… И вот что, господин русский шпион… за эти столетия ты и твои родственники могли бы научиться… Да не греми же так ложкой, черт побери, когда размешиваешь сахар! Одно это выдает тебя с головой…

Несколько дней назад Наде повезло. Когда спустилась на первый этаж, была вовлечена, втянута в водоворот непонятного движения, суеты. Ребята младших классов с гиканьем и нарочитыми криками пронесли мимо нее замшелого и ободранного гимнастического коня. Ей пришлось посторониться: снизу, из подвала, двое мальчишек, забавно пыхтя и отдуваясь, тащили лестницу, извлеченную на свет божий, видно, из закоулков школьных катакомб.

Не очень высокая, обыкновенная деревянная стремянка, отметила про себя.

Где-то в районе запасного выхода, в подвале, шли великие перемены, что-то генеральное… уборка, сражение, репетиция? Этим командовал Труд: доносился его голос, отдающий распоряжения – раз-два! взяли! Наверное, ребята поднимали на поверхность громоздкую рухлядь… древнее, затонувшее на дне учебного процесса доисторическое пианино. С озабоченным, раскрасневшимся лицом туда же прошел Обэжэ.

Но лестница… что ей эта лестница? – не очень высокая, обыкновенная, деревянная.

– Эй, стойте, – обратилась к пацанам. – Что это вы делаете? куда несете?

Они тут же с облегчением опустили неудобную ношу, радуясь нежданной передышке.

– На свалку, – сказал первый. – На свалку сказали бросить. Сейчас же все выходы освободить. Учения ОБЖ. Мы вместо физкультуры…

– Не ОБЖ, а МЧС, придурок! – уточнил второй, добавив для солидности очень нравившееся ему, наверное, слово: – Антитеррор!

– Вы что, какую свалку? – Надя тут же приняла решение, постаралась придать своему голосу грозную убедительность. – Это лестница из библиотеки. А ну, марш за мной! Несем в библиотеку…

Мальчишки, обрадованные, что не надо идти куда-то, тащить на улицу, занесли в библиотеку, поставили, как она им указала. Ключ от библиотеки у нее свой – а теперь еще и лестница… Хотя долгое время, видно, носило ее в подземных школьных водах до того, как отловили два ангела-младшеклассника. Крепления разболтались, перекладины едва держатся в пазах, дерево потемнело, залоснилось. Но поставить ее, развернуть – и она похожа на букву А. На наконечник стрелы. Магнитную стрелку, что укажет ей новые континенты, целые залежи книг! Благодаря ей она доберется до самых верхних полок, где, конечно, остались самые лучшие книги. А все, что внизу, давно перебрала, перечитала.

Какой-нибудь вечерний приходящий электрик бродил с этой лесенкой… бродил когда-то, хлебнув портвейну для лучшей ориентации в школьных коридорах. На нем серые диэлектрические боты, серые резиновые перчатки по локоть. Он менял лампочки под потолком, бинтовал серой изолентой концы в ненадежной проводке, тыкал отверткой в щит-распределитель, распуская вокруг снопы искр и причудливого мата…

Про «мужчин-умелые-руки», что подрабатывают где-нибудь, если денег не хватает (а их всегда не хватает), она часто слышала разговоры у дедушки в театральной мастерской, где он работал до самого последнего времени… почти до самой смерти. В театре дед был неотделим от десятка самых разнообразных дел, на нем все держалось. Приходилось быть и заведующим постановочной частью, и декоратором, и бутафором… А то – осветителем, монтировщиком сцены, столяром-плотником. Одно время платили так мало, что просто некому было работать. А некоторые могли уйти в темные глухие леса запоя, блуждать там неделями. Смеясь, дедушкины товарищи рассказывали (и про портвейнчик тоже!) про кого-то, кто устроился электриком, сантехником, плотником в школу, детский сад, поликлинику… В общем, где коллектив исключительно женский и всегда требуется помощь приходящего мужчины. Обязательно такого человека зовут «дядя Валера» или «дядя Костя», вроде уважительного обращения у японцев: Валера-сан, Костя-сан…

И у них в школе есть… да, дядя Гоша! Про него говорят просто «дядягоша». И говорят: «надо дядегоше сказать, чтобы замок врезал, надо дядюгошу позвать, окно не закрывается». А где он обитает? Где-нибудь внизу, в подвале, в бойлерной… (про бойлерную знала: это такое место, где много труб, там можно поспать, потому что очень тепло «и мухи не кусают» – так рассказывали дедушкины товарищи). Или в бывшей котельной… Но кто видел его, этого Гошу, на самом деле? Может, он немой, кривой, горбатый? В любой школе есть свои ужасные истории про что-нибудь невероятное. Мужчина в серой… как серая пена (когда варится мясо)… униформе. Серый электрик. Он приходит по ночам. Ему платят серую зарплату.

Нет… дался ей этот электрик!

Серый человек, скорее.