жрут эти мерзкие помои. Голод зверский, надо тоже попробовать. Я с опаской кладу ложку этого дерьма себе на язык и тут же сплёвываю. Ну и мерзость, на вкус ничуть не лучше, чем на вид!

Я грустно отставляю миску, решив, что не очень-то и голоден. Новый свисток — ужин окончен, конвой ведёт нас в другой сарай. На лагерь рабов опускается непроглядная тьма, сообщая своим приходом о наступлении долгожданной ночи, сулящей отдых и исцеляющий сон.

Большинство рабов сразу же уложились спать. Я смотрю по сторонам, пытаясь найти кого-то, подходящего на роль собеседника.

— Не спится? — неожиданно слышу я тихий голос, чем-то напоминающий мне голос того паренька-распределяющего. Ко мне кто-то обратился? Сам? Да неужели… Я поворачиваю голову и вижу худощавого парня с гладко выбритой головой. Похоже, он мой ровесник. Выглядит раб чуть лучше остальных, даже лицо не усеяно язвами и нарывами, как у других. Странно.

— Как тут вообще заснуть можно, в холодном сарае на голом полу? После работы всё тело ломит, — я чувствую, как глупо улыбаюсь при этих, совсем не радостных, словах. Очень уж я соскучился по общению с людьми…

— Это ещё ничего! Завтра вообще встать с утра не сможешь. Хотя… Можно подумать у нас есть выбор, хех, — парень протягивает мне руку и представляется — Андреас.

— Александр, можно Саша. А ты сюда недавно попал? — слишком уж не похож на остальных рабов мой новый знакомый. Выражение лица живое, а не бесцветное, более откормленный, более чистый.

— Сегодня. Во второй раз! — тихо посмеиваясь, говорит Андреас, — кстати говори тише, иначе нам обоим достанется по порке.

— Как это во второй раз?! — не понимаю я. Почему этот парень так жизнерадостно заявляет о таких ужасных вещах?

— Ну, как тебе сказать… Если кратко: как родился и кто родители мои — не знаю, да и не хотел бы знать. Продали сюда ещё ребенком, наверное. Сколько себя помню — всегда был рабом. Так и работал тут, чуть не подох однажды, ещё в глубоком детстве. Но тут за этим следят, рабы им живые нужны. Голодом морят, болеть можно, но как увидят, что подыхает кто-то — сразу сыворотку дают, чтоб ещё пожил. Сколько раз так вытаскивали меня — даже не знаю.

Я слушаю, не перебивая. Наконец-то я хоть что-то смогу узнать об этом мире и окружающей меня обстановке.

— Примерно раз в месяц всех на рынок водят, чтобы купил кто-то. Раб дорого стоит, но зато слуга тебе бесплатный, кормить можно одними объедками — сплошная выгода. А если повезёт — то хороший хозяин и еды не пожалеет, от человеческих качеств зависит. Здесь все в лагере мечтают, чтоб их купили. Но покупают редко — кому больные и слабые рабы нужны? Низкопробных оставляют, на огородах и в шахтах тоже работать надо кому-то. Так вот, мне, в отличие от этих ребят, повезло — я приглянулся одной одинокой барышне. Ну как барышне — жирухе килограмм под сто, не меньше. Ну и купила она меня для плотских утех, другого шанса сексом заняться у неё всё равно не было, хех — Андрей снова тихо смеётся, пока я сижу в полнейшем шоке.

— Для плотских утех? Для секса? — продолжаю удивляться. Моего нового знакомого просто купили как какую-то секс-куклу?!

— Ну что ты так удивляешься? Да, именно так всё и было. Один из самых лучших вариантов жизни раба, я тебе скажу. Шесть лет как в шоколаде жил, отдельная комната была, кормили, одежду давали даже! Только и надо — при необходимости между жирных ляшек языком или членом работать, ха-ха-ха, — снова смеётся Андрей. — Ни на какие извращения у неё фантазии не хватало, так что очень даже неплохие времена были.

— А что случилось потом? — спрашиваю я. Если уж ему так это нравилось, то как он, интересно, обратно попал?

— Замуж вышла, прикинь? — он снова усмехается. — Нашла какого-то урода одноногого, только с войны вернулся, весь в шрамах, ожогах. И ни гроша за душой. Встретились они где-то на рынке, он: «Ой» — говорит, — «люблю не могу, выходи за меня».

— Деньги её захотел присвоить? — делаю предположение я. Всё-таки люди здесь не очень-то отличаются от землян.

— В точку, брат. Были б мозги — сообразила бы, что к чему, да только все мозги там жиром уже заплыли. Ну и продала меня быстренько назад, а денежки на свадьбу пустила. Вот я и вернулся сегодня, — заканчивает свой рассказ Андреас.

— Обидно? — спрашиваю я, заведомо зная, как ответит мой собеседник.

— Конечно, обидно! Я мог бы очень неплохую жизнь прожить, если бы не этот вояка недоделанный! А так дохнуть снова на этих огородах и в чёртовых шахтах…

— А что за война идёт? — задавать вопросы нужно аккуратно, чтобы Андреас не счёл меня сумасшедшим.

— Так наша Сирвийская империя с Эдинхеймской республикой борется. Война уже не первый год идёт, флот с трудом отстроить успевают, — удивлённого тона мне избежать не удалось. Однако Андреас тут же добавляет: — Впрочем, в рабстве как-то насрать на все войны, если уж на то пошло. Ты здесь тоже недавно, я то думал как раз, что тебя с войны как пленного сюда отправили. Раз я ошибся, то какого лешего тебя сюда запихали?

Я ругаю себя, что не смог узнать про войну раньше. Было бы замечательное прикрытие! Рассказать ему про космос? Да-а, конечно, и про интерфейс заодно, молодец, Саша, великолепный план!

Андрей терпеливо молчит, ожидая от меня ответа. Отмолчаться не получится.

— Ну-у… Я… Меня тоже родители продали! — боже мой, надеюсь это звучит хоть немного правдоподобно!

— Да что-то ты не похож на раба со стажем, товарищ, — Андреас всё сильнее хмурится.

— Так ведь я сбегал! А недавно меня снова поймали и вернули сюда, — я облегчённо выдыхаю, даже не соврал почти, меня ведь правда поймали и вернули как сбежавшего раба.

— Ого, так ты всё знаешь про местный уклад, оказывается! А я тебе как новичку про боль в спине рассказываю, про рынок, про все нюансы, — Андреас снова смеётся, а я испытываю облегчение. Кажется, он довольно туповатый парень, раз ничего не заметил.

— А как ты сбежать смог? Как ошейник снять? Как охрану обошёл? — от вопросов отделаться теперь будет непросто.

— Давай спать, завтра всё расскажу, — за ночь я что-нибудь придумаю.

— Точно! Завтра не проснёмся — плетей по пять получим! — сказав это, Андрей поспешно отворачивается и засыпает.

Что ж, я узнал не так уж и мало для одного дня. Осталось придумать план побега. Иронично, мне нужно сочинить его, поскольку завтра