Разумеется, она сделала.

Всего на каких-то пару минут я позволила грустным воспоминаниям увлечь себя.

Но быстро пришла в себя. Да пошло оно все к черту! В конце концов, надо признать, что теперь моя комната больше походила на комнату взрослого человека, да и у мамы со вкусом все в порядке. Никаких тебе обоев в цветочек. Шторы и постельное белье в мягких розовых тонах, мебель в невинно-романтическом стиле и черно-белые фотографии в ярких рамках заставили меня почувствовать себя настоящей женщиной.

Но я все равно готова была убить маму за то, что она выбросила все мои вещи.

Больше всего в браке моей матери с Джейсоном Карутерсом мне нравился его дом, располагавшийся в Севен Хиллз Вэлли, огромном закрытом коттеджном поселке. Если, конечно, его можно назвать поселком, ведь до ближайших соседей как минимум полмили езды.

Богачи любят простор. А еще они любят окружать себя красивыми женщинами и красивыми вещами. Даже если ничем из этого не пользуются. Думая об отчиме, я сразу вспоминала Ричарда Гира в «Красотке». Помните? Парень, который снимает пентхаус, несмотря на то, что боится высоты. На хрена ему тогда, спрашивается, пентхаус?

Джейсон Карутерс вел себя так же: скупал дома, в которых редко появлялся, машины, на которых не ездил, и женился на женщине, с которой не жил. Почему?

Я сама не могла найти ответ на этот вопрос. Может, ему было скучно. А может, он все еще был в поиске чего-то.

Или он просто богатый придурок, что тоже не исключено.

Честно говоря, моя мать была ничем не лучше. Патрисия Фэллон вышла за моего отца, Киарана Пирса, восемнадцать лет назад. Через два дня родилась я. А еще спустя четыре года они развелись, и с тех пор я чувствовала себя участником одной большой авантюры под названием «жени на себе богатого мужика». Она вышла за предпринимателя, но его бизнес прогорел. Потом – за капитана полиции, но его работа оказалась недостаточно высокооплачиваемой для моей мамы.

Правда, через него она познакомилась со своим нынешним мужем. Карутерс был именно тем, кого она искала: при деньгах и с высоким статусом.

Конечно, отец тоже отвечал этим требованиям. Но в жизни ему приходилось слишком часто нарушать закон, и, чтобы обезопасить семью, он старался держаться от нас подальше. А это никак не укладывалось в тот образ жизни, который мечтала вести мамаша.

Несмотря на абсолютный эгоизм, который двигал всеми ее решениями, я была довольна тем, где, с кем и как она осела. Мне тут нравилось. Всегда нравилось.

Дом Карутерса находился вдалеке от больших дорог и густонаселенных районов. Я обожала бегать, да и просто гулять по тихим, уединенным улочкам, но еще больше мне нравилось, что поселок вплотную примыкал к огромному парку, где ряды деревьев соседствовали с глубокими карьерами. Песчаник, зелень и идеально голубое небо над головой делали это место великолепным. Я могла пропадать там часами.

Капли пота стекали по шее. Я выудила футболку из груды белья на полу. В наушниках играла музыка. Я выбежала на тропинку, стараясь не жмуриться. Отец терпеть не мог, когда я бегаю в одиночестве. Его жутко раздражало, что мои пробежки проходят в тихом, безлюдном месте. Его голос эхом отдавался в голове: «Смотри, куда бежишь, и береги себя!».

Он даже заказал мне партию беговых шортов с кобурой для пистолета на спине, но я отказалась их носить. Если он хочет, чтобы я привлекала к себе как можно меньше внимания, то это явно была плохая идея.

Он ответил, что, если я буду бегать в белье, рано или поздно найдется кто-нибудь, кто среагирует на это как на красную тряпку. И тогда мне придется постоять за себя. То есть причинить вред другим людям. А я терпеть этого не могу.

Вообще-то, я не бегаю в белье. Что такого в беговых шортах из спандекса и спортивном топике? Тем не менее вид у меня был довольно вызывающий.

Поэтому мы пошли на компромисс. Отец дал мне специальный браслет, в котором были спрятаны маленький карманный нож и перцовый баллончик. Выглядел он довольно убого. Зато отец был спокоен, пока я его носила. А мне было несложно надевать его на пробежки.

Я внимательно смотрела на тропинку перед собой – папа плохого не посоветует – и заметила девушку. Она стояла между тропинкой и прудом и смотрела на воду. Плотно сжав губы, она шмыгнула носом. Тут я заметила, что у нее дрожит подбородок. Замедляясь и переходя на шаг, я окинула ее взглядом. Одета она была почти так же, как и я: шорты для бега и спортивный лифчик. И, насколько я могла заметить, она не была травмирована. Вокруг больше не было ни бегунов, ни других людей. Она просто стояла и, прищурившись, смотрела на легкую рябь на воде.

– Хорошая музыка, – воскликнула я, услышав, что играет у нее в плеере.

Она резко обернулась и вытерла пальцем слезинку в уголке глаза.

– Что-что? – она вынула из ушей наушники.

– Хорошая музыка, говорю, – повторила я.

Из ее наушников доносилась Paradise City Guns N’ Roses.

Она усмехнулась, и на заплаканном лице появилась легкая улыбка.

– Люблю старый рок.

Она протянула мне руку.

– Привет, я Тэйт.

– Очень приятно, Фэллон.

Я ответила на рукопожатие.

Она кивнула и отвернулась в сторону, пытаясь незаметно вытереть остатки слез.

Тэйт. Подождите-ка… светлые волосы, длинные ноги, большая грудь…

– Ты Татум Брандт, – вспомнила я. – Ты из Шелбернской школы?

– Да.

Она обернула провод от наушников вокруг шеи, чтобы не уронить их.

– Извини, я тебя не помню.

– Все нормально. Я проучилась там всего два года и перевелась в другую школу.

– А куда?

Она смотрела прямо в глаза, когда говорила со мной.

– В интернат на востоке отсюда.

Она подняла брови.

– Интернат? И как он тебе?

– Он католический. Насквозь католический.

Она покачала головой и улыбнулась, будто с трудом могла поверить моим словам. Или, может, ей казалось, что это нелепо. Словно в ее мире люди не сплавляют ненужных им детей в интернаты? Нет? Вот это действительно странно.

Легкий ветерок гонял листья по тропинке, приятно обдувая тело, изнывающее от жары.

– Значит, ты приехала сюда на лето? Или на совсем? – спросила Тэйт, опускаясь на траву и поднимая глаза на меня. Мне идея понравилась, и я уселась рядом.

– Нет, всего на недельку. Потом поеду в Чикаго, мой колледж там неподалеку. А ты?

Она опустила глаза, и улыбка исчезла с ее лица.

– Я собиралась в Колумбию. Но уже не получится.

– Почему? Это же отличная школа. Я бы тоже туда подалась, но отец не хочет, чтобы я училась рядом с Бостоном. Он говорит: чем дальше я буду находиться от него, тем это безопаснее.