Но были ли стрелы в палеолите? Был ли известен охотникам ледниковой эпохи лук?

— Лук только в мезолите появился! — горячился Лева, когда завязался один из таких споров. — Это же всем известно!

— А как же наконечники из Костенок? — наседали на него Сергей и Женя. — Для дротиков? А вчерашний наконечник — что, тоже для дротика? Или, может быть, для копья еще?! Он же маленький!..

В один из первых дней раскопок на Сунгире произошло событие. Кремневые орудия редки, но все же в культурном слое иногда встречались резцы, которыми древние сунгирцы обрабатывали кость и дерево, скребки для шкур, ядрища-нуклеусы, с которых скалывали пластинки кремня… Но в этот раз под лопатой Коли Бадера появился наконечник.

Треугольной формы, вытянутый, с чуть вогнутым основанием, этот наконечник был сделан из тонкой, почти прозрачной пластинки розовато-желтого кремня. И как сделан! Тонкие, «струйчатые» следы на поверхности говорили, что этот наконечник делали долго и старательно. Мастер не оббивал камень, а снимал костяным отжимником только лишний материал.

Но важность этой находки заключалась не в ее красоте. Этот наконечник, который с равным успехом мог вооружать и легкое метательное копье — дротик, и длинную стрелу, помогал определить место Сунгиря среди других, уже известных стоянок эпохи верхнего палеолита.

Подобные наконечники археологи находили на большом пространстве: начиная от Чехословакии, где были открыты памятники так называемой селетской культуры, до Костенок на Дону, под Воронежем. Возле села Костенки было открыто много палеолитических стоянок, о которых еще придется говорить.

Сергей сиял. Его предположение, что древние сунгирцы пришли на берега Клязьмы из района Костенок, получало новое подтверждение!

— Что ж, мальчики, теперь ищите статуэтку! — сказал Отто Николаевич, когда восторги по поводу наконечника приутихли. — Сунгирь начинается хорошо…

Слой на первом раскопе подходил к концу. И так не богатый находками, он совсем обеднел. Все чаще мы поглядывали на середину карьера, где должен был начаться новый этап раскопок.

Справа от меня копал Юра, студент из Перми. Летом он работал у Бадера в Камской экспедиции, а теперь приехал сюда. Коренастый, молчаливый, с огромной шевелюрой, целое лето не видевшей ножниц парикмахера, Юра походил на буйвола, когда пыхтел и сопел от напряжения, стараясь скорее закончить свой участок. Бедняга! До сих пор ему не попалось ни одного орудия — только кремневые отщепы.

Слева работал Коля Бадер — методично, не разгибаясь, рассматривая землю и старательно очищая ножом и кистью каждый маленький кусочек кости.

В очередной перерыв, когда Коля отправился к девочкам, работавшим на другом конце карьера, ко мне подошел Женя. По его непроницаемо-серьезному виду я почувствовал, что он что-то задумал. И не ошибся. Встретив мой недоуменный взгляд, Женя достал из кармана ржавый болт.

— Как думаешь, пойдет?

— Болт? Зачем?

— Разве не видишь, как Коля переживает, что находок мало?

Переживает. Что верно, то верно! Очень хочется Коле найти что-нибудь замечательное…

— Ну так как? Поможем ему?

Осторожно, стараясь не потревожить слой, мы вдавили болт в край Колиного квадрата и замаскировали его землей.

После перерыва на раскопе появился Отто Николаевич.

— Что, ребята, порадуем начальника находками? — обращается к нам Коля. Он весел и оживлен.

Мы работаем сосредоточенно, не поднимая головы, и только Сергей скалит зубы:

— Давай, давай, радуй!..

Коля нажимает на лопату. Внезапно он останавливается, берет нож, ложится на землю и начинает сосредоточенно что-то чистить.

— Папа, у меня, кажется, охра, — серьезно произносит Коля, когда Бадер-старший приближается к нам. — И еще что-то…

— Где?! Коля, — осторожно! — Отто Николаевич присаживается на корточки. — Действительно, как будто охра… Не трогай ножом!

Идут томительные минуты. Коля совсем распластался на земле. И вдруг растерянный возглас:

— Это что-то железное…

Он держит злополучный болт, и вид у него совсем убитый.

— Болт? — Начальник экспедиции тоже растерян. — Неужели здесь слой нарушен?

Женя склонился над лопатой и кусает губы от смеха.

Бадер быстро оглядывает нас, на его лице появляется чуть заметная улыбка, и он кладет болт в карман.

— Я думаю, Коля, этот болт не имеет никакого отношения к твоему квадрату. И знаешь, следи лучше за грунтом…

По раскопу катится громкий смех. Коля краснеет и зло отворачивается. Но сейчас же раздается голос Юры:

— Отто Николаевич! И у меня что-то…

— Два раза — это уже много, друзья! — с мягкой укоризной говорит нам Бадер. — Шутки хороши в меру.

— Да нет, у меня действительно какая-то красная кость… Я сломал немного…

В руках у Юры маленькие кусочки кости, на которых хорошо видны следы красной охры. Охра — земляная краска. Красная. Любимая краска людей древности. Они растирали ее с жиром и костным мозгом, раскрашивались ею сами и раскрашивали свои вещи. В древних погребениях — и в палеолите, и в более позднее время — порошком красной охры посыпали усопших. Кость от долгого времени пропитывалась краской и становилась совершенно красной. Отсюда пошло даже специальное название — «окрашенные костяки».

В земле, рядом с лопатой, виден какой-то обломок кости.

— Только ножом и кистью, только ножом и кистью! — как заклинание, повторяет Бадер, склоняясь над находкой.

Сейчас он сам взял бы нож и кисть — раскрыть, расчистить. Каждое неловкое движение Юры он переживает, как будто тот задевает не обломок чего-то неведомого, а нерв больного зуба.

Юра чистит. Почти не дыша, он отколупывает кончиком ножа кусочки глины. Едва дотрагиваясь жесткой щетиной кисти, очищает кость от крупинок земли.

Мы столпились вокруг. Пришел даже Коля, все еще мрачный и надутый.

Теперь уже видно, что в земле наклонно торчит тонкая костяная пластинка, розовая от охры.

— Осторожнее, осторожнее! — повторяет Отто Николаевич.

И вот…

— Лошадка! — ахает кто-то из девочек.

Да, лошадка. Маленькая, всего сантиметра четыре, не больше. Да и лошадка ли? Скорее, схема лошадки, вырезанная из пластинки мамонтового бивня. Горбоносая голова, прогнутая спина, отвислый живот. Два выступа, изображающие ноги. В одном из этих выступов, как раз в том, что так неосторожно задел Юра, — дырочка. Подвеска? Амулет?