– Пап? – спрашивает Меган. – Ты пойдешь?

Джо любит смотреть, как Меган танцует, и не стыдится признаться, что всегда при этом плачет. Девочки, когда маленькие, почти все говорят, что хотят стать балериной, но это вроде желания быть сказочной принцессой, каприз и фантазия, а не настоящий план на будущее. Но когда Меган в четыре года сказала, что хочет стать балериной, ей все поверили.

Она поначалу ходила на занятия в местной танцевальной студии, потом, в третьем классе, ее приняли в бесплатную городскую программу. С первых дней она была целеустремленной и упорной. Получила стипендию Балетной школы Бостона в тринадцать, а когда окончила школу, ей предложили контракт в балетной труппе.

Меган тяжело работает, наверное, тяжелее, чем любой из них, но Джо думает, что она, ко всему прочему, еще и рождена для балета. Эти поразительной красоты вращения, как их там называют, и ногу она так высоко держит, стоя на большом пальце другой. Он сам даже до пальцев ног не дотянется. У Меган глаза Джо, но, слава богу, на этом все. Остальное она унаследовала от Роузи, или это дар самого Господа.

В этом году Джо не попал на «Щелкунчика». Он раньше видел, как Меган его танцевала, много раз, но не эту партию и не в Бостонском балете, как тут же сказала бы сама Меган. А еще его вызвали на вечернее дежурство, когда они собирались в апреле на «Спящую красавицу». Он понимает, что расстроил Меган. Это едва ли не худшее в его работе: то, что пропускаешь рождественское утро, и дни рождения, и игру своего ребенка в чемпионате Младшей лиги, и Четвертое июля каждый год, и столько представлений Меган.

– Не пропущу, – говорит Джо.

Он договорится. Меган улыбается. Благослови ее Бог, она ему по-прежнему верит.

– Где вода? – спрашивает Роузи.

Джо замечает кувшин на рабочем столе.

– Сейчас будет, – говорит он.

Кувшин тяжелый, из настоящего хрусталя; наверное, одна из самых дорогих вещей в их доме, так Джо думает. Его подарили им на свадьбу родители Роузи, и Роузи каждое воскресенье наполняет его водой, пивом или чаем со льдом, в зависимости от события.

Джо набирает кувшин под краном, возвращается к столу и, оставшись стоять, просит всех передать ему баночки из-под джема, по одному, дамы вперед. Он наливает воду в стакан Кейти, и вдруг, не долив, на полпути как-то выпускает ручку. Кувшин падает, выбивая у него из второй руки стакан Кейти, и они вместе ударяются о стол, разлетаясь на сотни мельчайших стеклянных брызг. Меган взвизгивает, а Роузи ахает, прижимая ладонь ко рту.

– Все хорошо. Все целы, – говорит Джей Джей.

По-прежнему сжимая правую руку, словно все еще держит кувшин, Джо оценивает ущерб. Кувшин безвозвратно утрачен. На столе все залито водой и засыпано битым стеклом. В конце концов Джо выходит из ступора и потирает пальцы о ладонь, думая, что они мокрые или жирные, но они чистые и сухие. Он смотрит на руку, словно она чужая, и не понимает, что, черт возьми, только что произошло.

– Прости, Роузи, – говорит Джо.

– Да ничего, – отвечает она, расстроенная, но смирившаяся с потерей.

– У меня полна тарелка стекла, – замечает Кейти.

– И у меня, – говорит Колин.

Джо смотрит в свою тарелку. У него в пюре тоже стекло. Ну и наворотил.

– Так, никто ничего не ест, – произносит Джей Джей. – Даже если стекла не видно, лучше не рисковать.

Кейти со щеткой и совком убирает с пола, а Роузи и Меган стряхивают с тарелок погубленный воскресный обед, когда входит Патрик в мятой вчерашней одежде, висящей на худом теле. От него пахнет выдохшимся пивом, сигаретами и мятой, а под мышкой у него коробка пончиков.

– Ты опоздал, – говорит Роузи, и глаза ее испускают два лазерных луча, буравящих дырку посреди сыновнего лба.

– Знаю, мам. Прости, – отвечает Патрик.

Он целует мать в щеку и садится за стол.

– Даже знать не хочу, где ты был, – говорит Роузи.

Патрик молчит.

– Тому, кто пропустил воскресный обед, прощения нет.

– Знаю, мам. Я его не пропустил, я здесь.

– Еще как пропустил, – замечает Джей Джей.

Кейти хлопает Патрика по плечу, чтобы поднял локти и дал ей вытереть стол губкой.

– Где еда? – спрашивает Патрик.

– Папа решил, что к обеду стоит добавить воды и чуток стекла, – говорит Меган.

– Скажи спасибо, что ты не такая неуклюжая, как твой отец, – отзывается Джо.

Патрик с гордостью водружает на стол коробку пончиков. Сегодняшний воскресный обед семьи О’Брайенов. Джей Джей запускает руку первым и вытаскивает бостонский кремовый. Кейти заглядывает в коробку, готовая к разочарованию, но вместо этого лицо ее озаряется.

– Ты мне принес бублик-гриль с арахисовым маслом.

– А то как же, – отвечает Патрик. – И вегетарианскую лепешку с яичным белком, только без лепешки для Мег.

– Спасибо, Пат, – говорит Меган.

Роузи смягчается, и Джо понимает, что Патрик прощен. Джо выбирает пончик с вареньем и хворост. Пончики и пиво. Он похлопывает себя по торчащему животу и вздыхает. Надо начинать следить за фигурой, если хочешь дожить до старости.

Он смотрит на привычную сцену за скромным семейным столом, на своих взрослых детей и жену, счастливых и здоровых, – собрались же в воскресенье, несмотря на все свои выверты и недостатки, – и внутри него так внезапно вздымается волна благодарности, что он не успевает взять себя в руки. Он чувствует, как эта волна со всей мощью ударяет изнутри в его грудную клетку, и тяжело выдыхает сквозь зубы, чтобы немного облегчить напряжение. Под личиной крутого копа, под внешностью мачо он мягок, как пончик с вареньем. Отворачиваясь и вытирая увлажнившиеся углы глаз основанием ладони, пока никто не заметил, он благодарит Бога за все, что у него есть, и понимает, что Бог его благословил.

Джо уже несколько часов патрулирует холмистые улицы Чарлстауна, он в машине один. Обычный дневной объезд, в чем, разумеется, уже есть противоречие, и Джо о нем знает. Не бывает обычных объездов. Одна из причин, по которой он свою работу и любит, и терпеть не может.

Любит, потому что это значит, что ему никогда не бывает скучно. Не то чтобы каждая минута любого дежурства захватывающе интересна. Большей частью часы дежурства еле ползут, утомительно и отупляюще, начинаясь с поверки и нелепых танцев – попробуй, найди в море одинаковых припаркованных на стоянке патрульных машин чертовы четыре цифры – номер той, к которой приписан. А потом ездишь по знакомым улицам и ничего не происходит, совсем ничего. А потом неизбежно что-нибудь да произойдет.

Поступит звонок. Кто-то вломился в дом на Грин-стрит, какой-то муж бьет смертным боем свою женушку, затор с участием бензовоза, перевозящего авиационный керосин, на северном шоссе, грабят банк, похищено несколько сумочек из офиса в центре Шрафта, пьяная драка возле «Уоррен Таверн», групповая драка во дворе школы, в гавани нашли затонувшую машину с трупом внутри, кто-то спрыгнул с моста Тоубин. Что угодно может случиться, всегда разное. Каждая кража, каждое нападение, каждый семейный скандал не похожи на остальные, а разнообразие не дает заскучать. Оно означает, что каждый звонок может призвать Джо вспомнить любой из навыков, которым его обучили, или их все.