погубил ее. Я не узнавала, понятия не имею, что и как, но вот итог, который мы видим в документах. В милицию поступил сигнал, что в доме не то организован наркопритон, не то детьми или оружием торгуют, не то бордель держат, не то все сразу. В результате рейда были убиты два человека – милиционер и известный тогда в городе авторитет. Кроме того, в доме был найден ребенок, а сама Балкунова-Габен обнаружена мертвой. Умерла во вновь обретенном доме. Причина смерти – острая сердечная недостаточность.

– Печально, – сказал Юра, – не надо было возвращаться, жила бы себе в своей Франции и горя не знала.

Агата посмотрела на Юру. Мне показалось, в ее глазах промелькнуло что-то похожее на досаду.

– Тогда не было бы самого главного. Слушайте дальше. Покойная Балкунова-Габен не оставила завещания, по закону ее имущество переходит к ближайшим родственникам. Судя по этим бумагам, – Агата постучала длинным ногтем с вишневым лаком по пачке документов, – единственный ее ныне живущий родственник – это ты, Юрий Сергеевич.

В кухне стало тихо. Я не знала, как реагировать. Юра, кажется, тоже.

– Не знаю пока, чем в точности владела твоя пра-пра, но одно несомненно: с помощью собранных документов мы легко сумеем доказать, что ты имеешь право все унаследовать. Предоставь это мне. – Агата весело посмотрела сначала на Юру, потом на меня. – Что притихли, благородные господа? Как вам новости?

Глава третья

Вот и пришла пора вернуться в двадцать шестое марта, в день, когда Юра сообщил мне радостную новость: его признали наследником умершей десятилетия назад Елизаветы Балкуновой-Габен.

– Так ты рада? Почему такое лицо? – Юра обнял меня за плечи.

– Рада, конечно, – ответила я. – Чем тебе мое лицо не нравится?

– Или, может, тебе плохо? Как ты себя чувствуешь?

Юра переполошился, стал усаживать меня на диван, и в этом беспокойстве было что-то чуточку ненатуральное. Нет, он любит меня, Ксюшу и будущего ребенка – в этом у меня нет никаких сомнений. Но в течение последних примерно полутора месяцев Юра с головой ушел в эту, как мне казалось, авантюру с доказательством своего родства с покойной графиней.

На протяжении этого времени они с Агатой писали и подавали бесконечные заявления, обивали начальственные пороги, даже в судебных заседаниях участвовали. Агата представляла интересы Юры, и, конечно же, наотрез отказалась брать за свою помощь деньги.

Благодаря опыту и связям Агаты и самого Юры (он все-таки в мэрии работает, начальником одного из отделов), дело продвигалось ускоренными темпами.

Наследство было не сказать чтобы колоссальное. Точнее, ничего не было, кроме старого дома со всем, что внутри, и земли, на которой он стоял. Свою зарубежную собственность ностальгически настроенная графиня продала перед возвращением в Россию. Денег у нее при себе, видимо, было немало. Вещи, драгоценности тоже, наверное, имелись. Но большая часть средств ушла на покупку дома и восстановление прав. Да и мошенники, с которыми по неопытности связалась привыкшая к спокойной жизни во Франции Балкунова-Габен, обобрали ее как липку. У нее не имелось счетов, соответственно, и денег на них, не было и бриллиантов в банковских ячейках и сейфах.

– Денежки, видать, перекочевали в карманы предприимчивых граждан, которые «помогали» бабульке с ремонтом и оформлением документов, а на деле крутили темные делишки, – рассказывала мне Агата.

– Мы, может, в доме тайник найдем, – усмехался Юра, а Ксюша визжала от восторга: она будет искать клад!

Беготня, суета с наследством задевала меня только по касательной. Я с двенадцатого марта лежала на сохранении. Ничего особенно серьезного, за границей, говорят, повышенный тонус матки вообще не считается отклонением от нормы, но мы с Юрой рассудили, что, во-первых, береженого бог бережет, а во-вторых, лучше в больнице под присмотром врачей, чем в пыльной конторе за компьютером пыхтеть.

Тут, наверное, нужно сказать, что я работаю бухгалтером на одном торговом предприятии. Движение товаров, оплата счетов, складские остатки и прочие увлекательные вещи. Я, в отличие от Агаты и Юры, человек с заурядной судьбой и профессией.

Пока я лежала в больнице, за Ксюшей помогали присматривать мама Юры и Агата. Юра отвозил дочку в школу, а они забирали ее оттуда. Хорошо еще, что художественная студия, куда ходила Ксюша, располагалась в здании школы, а после уроков была группа продленного дня.

Ксюше больше нравилось, когда с ней возилась Агата. Удивительно (и очень горько), что человек, не имеющий детей (и возможности родить), настолько хорошо умеет обращаться с ними, так их понимает.

Бабушка же, с вечным требованием звать ее Татьяной Петровной, а не бабулей, запретами есть сладкое и чипсы, а то будут в подростковом возрасте прыщи и лишний вес, с ее строгостью и подавлением любых попыток проявить инициативу, Ксюшу раздражала.

Вчера меня выписали, сегодня Юра сообщил новость, а завтра…

– Агата говорит, формальности еще нужно будет улаживать, некоторые документы – не столь важно, какие, зачем тебе голову забивать! – могут быть готовы через несколько месяцев, но это не имеет значения. Главное, мы можем переехать в любое время, хотя завтра!

Вот тут я растерялась. Я знала, конечно, что Юре достался дом, понимала и то, что мы можем туда переехать. Но считала, что это будет уже после рождения малыша. А Юра, как выяснилось, собирается поселиться там так скоро.

– Подожди, но я даже толком его не видела…

Разумеется, как только стало ясно, что Юра – потомок Балкуновой-Габен, мы съездили к дому, но и ворота, и сам дом были на замке, так что полюбоваться получилось только с внешней стороны.

– Увидишь, – откликнулся Юра. – Мы с Агатой туда на днях заглянули. Просто восторг! Поедем теперь все вместе, тебе понравится.

– Юра! – Я встала с дивана и прошлась по комнате. – Как-то все это слишком быстро, не могу в себя прийти.

– Это тебе «быстро», а у меня уже со всеми этими хлопотами такое чувство, что всю жизнь только наследством и занимаюсь.

– А если нам не захочется жить в том доме? Отсюда и в школу Ксюшке два шага, и «художка», и моя работа…

Муж не дал мне договорить.

– Со школой и студией вопрос решим, два месяца осталось, можно и повозить, а с сентября переведем. Тут-то у нас что – окраина! А там – центр города, одна из лучших в городе седьмая гимназия под боком, я уже переговорил с кем надо, нас возьмут. С рисованием тоже все нормально, при гимназии есть художественная школа! Представляешь, как повезло?

– И ты тоже договорился, нас возьмут? – Это прозвучало немного едко.

Я была неправа. Надо