Действовали мы грубо и решительно. Мощный пинок вынес дверь вместе с косяком, я сразу нырнул внутрь, готовый к любому исходу событий.

Если в доме засела крутая публика, взять её в оборот можно только так, не давая бандитам шанса очухаться.

— Всем руки в гору! Уголовный розыск! — закричал я во всё горло.

Нехитрый психологический трюк помогал ввести уголовную публику в ступор и давал нам драгоценные секунды, чтобы взять ситуацию под полный контроль.

Первым на дороге попался высокий кудрявый мужчина с крючковатым носом. Он мудро поступил, подняв руки.

— Сколько народа в доме? — наехал на него Паша, тыча в грудь наганом.

— Никого, только я…

— Брешешь!

— Честное слово, никого. Да вы сами можете проверить, — как-то слишком быстро оклемался кудрявый.

Я обыскал его. Оружия при мужчине не было.

— Паша, проверь, — кивнул я в сторону ближайшей комнаты, которая отделялась от зала занавеской.

Рыженко сунулся туда и быстро вернулся обратно.

— Пусто.

— Присмотри за ним, — я проверил другие помещения.

Кудрявый не врал: больше в доме никого не было.

Плохо… Кудрявый производил впечатление стрелянного воробья. Если не найдётся чем прижать, придётся возвращаться несолоно хлебавши, а это не то, на что мы рассчитывали.

— Документы, — потребовал я у него.

— Разрешите? — он показал в сторону комода.

— Валяй. Только не вздумай дёргаться — пришью на месте, — предупредил я.

— Что вы?! Даже в мыслях не было.

Он выдвинул нижний ящик комода, повозился в нём и достал оттуда удостоверение личности.

— Вот, прошу.

Я пробежался глазами по бумагам.

— Август Брунович Шульц, 1895-го года рождения?

— Он самый.

— По нашей информации вы являетесь владельцем бандитского притона и занимаетесь скупкой краденого.

Он улыбнулся.

— Вы ошибаетесь, гражданин…

— Быстров.

— Спасибо. Это какая-то ошибка, гражданин Быстров. Я — честный человек, никакого отношения к криминалу не имею.

— На что живёте, Август Брунович?

— В основном оказываю разного рода услуги предпринимателям, выступаю в качестве посредника при совершении торговых сделок. И да, у Фининспекции ко мне вопросов нет, налоги плачу в полном объёме и в срок. Квитанции показать?

— Не надо.

Я оглядел обстановку в зале: не дорого и богато, но в целом довольно прилично: хорошая мебель, чистота и порядок, я бы даже сказал — уют.

— Один живёте?

— Один.

— Жора, гляди что нашёл, — Паша извлёк из недр платяного шкафа жестяную коробочку из-под конфет, она доверху была набита золотыми и серебряными украшениями, преимущественно женскими.

— А это что такое? — поинтересовался я.

— Наследство от бабушки, — широко улыбнулся Шульц.

— Ну-ну, — буркнул я.

— Брешет, — многозначительно произнёс Паша. — За всё добро не скажу, но пара вещичек точно по делам о грабежах проходит. Например, вот это колье, судя по всему, принадлежало гражданке Арутюнян и было снято с неё прямо возле дома тремя субчиками две недели назад.

— Уверен?

— Ещё как уверен. Я сам этим делом занимаюсь, так что меня с панталыку не собьёшь. Оно это, Жора, не сомневайся.

— Так говорите — наследство от бабушки? — повернулся я к Шульцу.

Тот отреагировал на удивление спокойно.

— Совершенно верно. И я понятия не имею, о чём говорит ваш коллега. Это колье — наша фамильная драгоценность.

Я понял, что этого кента легко расколоть не получится.

— Так, Паша, берём гражданина Шульца под ручки и везём к нам в угро на допрос.

— Это произвол. Я буду жаловать! — как-то по-будничному скучно произнёс Шульц.

— Ваше право, — согласился я. — Но пока придётся последовать за нами.

— А может договоримся? — вдруг спросил Шульц.

— Это как — договоримся?

— Как все нормальные люди, — улыбнулся он. — Я слышал, что у вас в уголовном розыске маленькая зарплата. По-моему, это совершенно несправедливо…

— К чему клоните, гражданин Шульц? — насупив брови, задал вопрос я.

— Я помогаю немного исправить эту несправедливость, а вы забываете про колье, — нахально заявил тот. — Ну как? По рукам?

— По морде, — сказал я. — Ещё раз брякнешь такое — получишь по морде. Понятно?

Он кивнул.

— Кстати, попытку дать взятку сотрудникам уголовном розыска мы обязательно зафиксируем в протоколе.

Я повернулся к Паше.

— Организуешь пару понятых, которые подтвердят, что мы нашли это колье при обыске у гражданина Шульца?

— Обижаешь, — ухмыльнулся он. — Хоть десять.

Шульц вёл себя чересчур расслабленно и спокойно для взятого с поличным, без всякого сопротивления сел с нами в служебный экипаж и смотрел на нас как-то даже дружелюбно, что наводило меня на нехорошие мысли.

Что-то с ним не так, сразу решил я. Отпереться будет сложно, даже при гуманных советских законах ему грозит тюремный срок, а на прожжённого урку, отсидевшего не один год на нарах, Шульц не смахивает.

Пашу явно одолевали схожие мысли. Он то и дело бросал на задержанного задумчивый взгляд и чесал в затылке.

Мы не успели проехать и пол-улицы, как дорогу нам преградили двое вооружённых людей.

— А ну, стоп! — выкинул вперёд руку один из них, и я с удивлением узнал в нём чекиста Мышанского.

— Григорий Игнатьевич? Что случилось? — спросил я.

— Товарищ Быстров, нужно поговорить, — вкрадчиво произнёс он.

— Так в чём дело?

Он показал глазами на край соседнего дома, и я догадался, что речь пойдёт о разговоре тет-а-тет.

— Паша, постереги его, — сказал я напарнику и вылез из экипажа.

Мы с чекистом зашли за угол.

— Слушаю вас, товарищ Мышанский.

— Шульца нужно отпустить, — без обиняков заявил тот.

— С какой стати?

— Вам недостаточно моих слов?

— Пока нет. Я решительно не понимаю, почему должен отпускать Шульца. Он как минимум торгует краденным… А ещё у нас есть подозрения, что Шульц связан с бандой Рейки. Так что, извините, товарищ Мышанский, но отпустить его я не могу.

— Я приказываю вам!

— Да хоть заприказывайтесь? Я вам не подчиняюсь.

Он смерил меня недовольным взглядом.

— А ты наглец, Быстров…

— Да уж какой есть. Вы либо говорите мне правду, товарищ Мышанский, либо мы везём Шульца в угро и раскалываем его по самые… ну, вы меня поняли.

Он надвинул холодную фуражку на лоб и хмуро произнёс:

— Я тебя хорошо понял, Быстров.