– Шире шаг, – торопили людей сержанты.

– Боишься, что фрицы опомнятся? – отозвался один из десантников. – Вряд ли.

А сержант Чередник по прозвищу Зима, прицелившись, выстрелил в бронетранспортер, застывший на бугре. Расстояние было велико, больше километра. Пуля взбила фонтанчик сухой земли и, рикошетя, ушла в небо.

На этот одинокий выстрел никто не отреагировал. Механик с помощью других солдат грузил в десантный отсек тело обер-фельдфебеля.

Рана оказалась смертельной, он истек кровью. Всегда багровое, обветренное лицо словно усохло, сделалось безжизненно желтым. Рядом положили раненного в спину пулеметчика. Его зацепило крепко, и соседство с мертвецом нагоняло дурные мысли.

– Отодвиньте подальше, – попросил он.

– Лежи спокойно. Чего мертвых бояться?

– Рана кровоточит… гляньте. Вдруг тоже кровью истеку.

– Не капризничай, Курт. Это уж как Бог решит. Вон мотоциклистов обгорелых везут. Тем вообще не повезло.

Солдаты курили, поджидая мотоцикл. Прерывая затянувшееся молчание, автоматчик из молодняка бодро заметил:

– Мы русским тоже крепко врезали. Подумаешь, парашютисты, элита армии! Я посчитал, десятка полтора валяется, да еще в лесу сколько лежат.

– Тысячи, – насмешливо сказал солдат постарше. – Взял бы и посчитал их всех. Или не рискнул глубоко соваться? Они стрелять умеют.

– И мы не хуже, – храбрился молодой.

– Ты хоть не обделался? – с участием поинтересовался старый солдат. – Если штаны в дерьме, это ничего. Постираешь. Главное, личный номер не потерял и автомат.

– Я из него шесть магазинов выпустил.

– Поэтому русские и удрали.

Отделение невесело посмеялось, наблюдая за тяжело груженным «цундаппом», который медленно переваливался через кочки. Из-под брезента в коляске торчали две пары обгоревших сапог. Проклятая война! Когда она кончится…

Именно так передали по рации приказ генерала командиру 2-го десантного батальона майору Орлову.

– Уже вцепились. Не отпустим, – с долей самоуверенности отозвался рослый молодой комбат.

Как и многие другие десантные подразделения, батальон Василия Орлова тоже угодил ночью в переделку.

Уходя от зенитного огня, пилоты транспортной эскадрильи пытались набрать недопустимую для выброски десанта высоту два километра. Комбат Орлов ворвался в пилотскую кабину с пистолетом в руке и кричал, перекрывая гул тысячесильных авиадвигателей:

– Вы что, летуны, охренели? Десант хотите угробить? Договоренность была с шестисот метров людей сбрасывать. А вы в небеса лезете. Немецких зениток зассали?

Майору было двадцать семь лет. Он имел три ордена и три ранения, а в силу своей молодости не слишком выбирал выражения. Пилот, он же командир эскадрильи, попытался осадить зарвавшегося комбата:

– Иди на место. Посторонним здесь нечего делать.

Эскадрилья двухмоторных самолетов Ли-2 уже потеряла от зенитного огня одну машину. Снаряды счетверенной 20-миллиметровой установки подожгли двигатель, издырявили корпус. С ближних самолетов видели, как экипаж пытался выровнять машину. Из люка успело выпрыгнуть человек двенадцать парашютистов. Еще десять остались внутри, когда транспортник огненным клубком понесся вниз.

Досталось и самолету, в котором летел комбат Орлов. Несколько крупнокалиберных пуль пробили борт, запахло горелой резиной. Трассы шли густо. Взрывались то выше, то ниже снаряды 37-миллиметровых автоматов. Но особенно опасны на этой высоте были многочисленные 20-миллиметровки и крупнокалиберные пулеметы. Спасаясь от сотен мелких злых снарядов, спаренных, счетверенных пулеметных трасс, пилоты других машин вслед за командиром эскадрильи спешно набирали высоту.

– Какие шестьсот метров! – тоже срывался на крик комэск в таком же майорском звании. – У нас размах крыльев тридцать метров. Мишень лучше не придумаешь. Вон еще один борт горит.

Все же Василий Орлов частично настоял на своем. Орал еще громче, размахивая потертым ТТ:

– Раскрытие парашютов принудительное, затяжных прыжков не получится. Людей в воздухе перестреляют.

Его батальон сбросили с более низкой высоты. Когда майор выпрыгнул, он увидел, как, ныряя, валится вниз еще один транспортник с размочаленным крылом и остановившимся правым двигателем.

Эти несколько сот метров, которые комбат буквально вырвал под угрозой оружия, обошлись эскадрилье транспортных Ли-2, или «Дугласов», как их часто называли, еще в два сбитых самолета. Но Орлов сумел спасти значительную часть своего батальона, хотя людей раскидало на довольно большом участке.

Две роты приземлились на берегу. Третью роту во главе с замполитом батальона капитаном Майковым порывами ветра тащило прямо в Днепр.

Парашютисты один за другим врезались в холодную, бурлящую волнами поверхность. Те, кто терялся, упуская немногие минуты, имевшиеся в запасе, исчезали в глубине. Течение некоторое время тащило куполы и мертвые тела, но тяжесть оружия, боеприпасов и снаряжения тянула погибших на дно.

Те, кто успевал отстегнуть замки-карабины на лямках, выныривали. Здесь их ждали сплетение строп, огромные полотнища парашютов, в которых люди запутывались и тоже тонули.

Но половина третьей роты сумела спастись. В этом была заслуга болевшего за свой батальон несдержанного молодого майора и его командиров. Постоянные тренировки помогли десяткам людей выплыть.

Бойцы резали стропы, некоторые сбрасывали заплечные вещмешки и, выныривая, плыли к берегу. Помогли спасению еще два обстоятельства. В трехстах метрах от берега протянулась километровая песчаная коса. У большинства вряд ли хватило бы сил добраться до берега, но к косе вынесло около пятидесяти человек.

И здесь хорошо сработал замполит Иван Евсеевич Майков. Он был полной противоположностью бравому майору Орлову (одна фамилия чего стоит!) – невысокого роста, лысоватый, и возрастом старше лет на двенадцать.

Таких в десант берут редко. Но бывшего преподавателя истории лесотехнического техникума взяли. Политработников во вновь формируемых воздушно-десантных войсках не хватало. Кроме того, Майков в свое время отслужил два года в армии, имел военный опыт и неплохую физическую подготовку.

Удивительно было, что невзрачный Майков не только выплыл сам, но и, бегая по кромке песка, помогал выбраться обессилившим бойцам. Раза два капитан бросался в воду (он хорошо плавал) и подтаскивал за стропы нахлебавшихся воды парашютистов.

Если возле песчаной косы боролись со стихией и течением, то три десятка человек из первой роты свалились прямо на головы врагу. Немцы не разевали от удивления рты подобно пузатым карикатурным фашистам, а открывали огонь. Но и десантники реагировали мгновенно. Наверху разгорался бой. На помощь головному взводу спешили остальные парашютисты.