Осторожно подняв, стала осматривать. Что ж, ключик вполне соответствовал сундуку. Желтенький, как будто позолоченный, с пятью камнями по кольцу. Синим, красным, коричневым, голубым и полосатым бело-черным.

Перехватив ключ поудобнее, поспешила к сундуку. От волнения взмокли ладони, а пальцы подрагивали. Замерев с протянутой рукой, я вдруг засомневалась. А нужно ли открывать? Но решительно отогнала видение ящика Пандоры, вставила его в скважину и повернула.

Раздавшийся в тишине щелчок оглушил. Я вздрогнула и резко вскочила с корточек на ноги. Повинуясь встроенному механизму, крышка стала медленно, со скрипом подниматься. Сундук открылся. Боязливо вытянув шею, заглянула внутрь. И разочарованно хмыкнула: я ожидала сокровищ, а вместо них на дне лежала перевернутая изображением вниз картина. И все! Больше ничего не было.

А если что-то лежит под ней? Нужно проверить.

Воодушевившись, схватила картину за рамку и подняла.

Опять пусто.

Жаль.

На всякий случай простучала стенки и дно сундука – вдруг найду потайное отделение. Даже внутреннюю часть крышки исследовала. Но так ничего и не нашла. Горестно вздохнула и только после этого взглянула на саму картину.

Великолепно!

От удивления я даже рот открыла.

Не знаю, кто написал подобную красоту, но то, что он являлся мастером своего дела, было понятно даже мне, не особо разбиравшейся в живописи. На картине высился замок. Мощный и монументальный. С высокими укреплениями и башнями, рвом и подъемным мостом. Но большего всего привлекало внимание неопознанное животное, летающее над замком. Мощное львиное тело заканчивалось птичьей, вроде бы даже орлиной головой. Крупный, загнутый вниз клюв, длинный хвост с пушистой кисточкой, желтые глаза, большие птичьи крылья. Вот уж странная фантазия творца – он соединил двух хищников, воздушного и земного, и превратил их в одно создание.

Жадно рассматривая животное, решила: эту картину устрою в спальне, прямо напротив кровати. Помнится, я видела вполне подходящий гвоздь. И буду любоваться на орло-льва перед сном.

Ощущая благоговение, погладила пальцем изображение. Затем задула свечи, перехватила раму удобнее и стала спускаться вниз. Пусть пока все так валяется, завтра приберу, а подсвечник забирать вообще не стану. По крайней мере, пока не проведу сюда электричество. Улыбаясь собственным мыслям, я дошла до спальни. Аккуратно повесила картину на гвоздь и, не умываясь, легла в постель. Силы внезапно меня покинули, даже голод пропал. Оставалось лишь закрыть глаза и провалиться в сон.

Ночью я проснулась, будто от толчка. Спросонья не понимая, где нахожусь, резко вскочила с кровати и заозиралась. И, чуть не заорав от ужаса, уставилась на картину. В свете полной луны, беспрепятственно проходящем сквозь свежевымытые стекла, орло-лев летал, а листья на деревьях шевелились, словно ими играл ветер.

Я зажмурилась, но спустя мгновение вновь подняла веки. Ничего не изменилось.

Но так ведь не бывает! Нарисованное существо не может шевелиться!

Протерев глаза, вновь уставилась на феномен. Орло-лев, не обращая внимания на мои мысли, выписывал в небе кренделя. Словно зачарованная, я сделала шаг. Потом еще один, и так, пока не оказалась напротив картины. Медленно подняла руку и прикоснулась к зверю, замершему в пике. Внезапно перед глазами все поплыло. Я пошатнулась и, не чуя тела, стала заваливаться вперед.

Секунда непонимания сменилась ужасом. Вместо того чтобы опереться на стену, я под действием неведомой силы стала проваливаться в картину. Потеряв на мгновение ориентацию, куда-то выпала, больно ударившись коленями. Инстинктивно взглянула вверх и обомлела. На меня внимательно смотрел смазливый беловолосый парень с нереальными желтыми глазами.

Я ахнула. Вздрогнула. Перевела взгляд дальше и почувствовала, что теряю сознание. Но прежде чем провалиться в спасительную темноту, успела прочитать фразу: «Академия магических близнецов приветствует вас».

Альдамир Скай дэ Роушен, бастард Владыки мономорфов, печально смотрел в окно. Прошел еще один день, и до призыва магического близнеца оставались считаные часы. Следовало бы отдохнуть, ведь он так и не сумел сегодня заснуть, всю ночь ворочался в кровати без сна и думал. Но глаза никак не закрывались, а сердце беспокойно билось, не давая даже малейшей возможности расслабиться.

А ведь все шло так хорошо. Младший сын Владыки, пусть и рожденный от официальной фаворитки, совершенно не чувствовал себя обделенным. Наоборот, по сравнению с законными детьми имел гораздо больше послаблений и свободу выбора. Альдамиру не приходилось кропотливо вникать в экономику и политику, как старшему брату-наследнику Филиппу. Не было необходимости изнемогать от бесконечных тренировок, как среднему Альфреду. И уж тем более никто от него не требовал тщательно следовать этикету и беречь честь, как сестру Далину.

Мать представили ко двору уже после смерти Владычицы, поэтому обиженной женщины за спиной он не боялся. Сама родительница души не чаяла в сыне, отец относился снисходительно и, казалось, не жалел, что в нужное время признал мальчика. Братья не чинили неприятностей, воспитывая каждый на свой лад, сестра обожала, всячески балуя и лелея. Оттого Альдамир и жил, радуясь каждому дню, наслаждаясь искусством и прекрасными игривыми музами.

Вот только получилось так, что ему, в принципе не стремящемуся к власти и трону, тщательно избегающему ответственности, приходилось сегодня идти на призыв и, возможно, взваливать на себя непомерную ношу.

Пропал Филипп. Исчез вместе с магическим близнецом, отправившись на преддипломную практику по распределению на южную границу владений. Ищейки отца, возглавляемые Альфредом, обследовали земли, проехали тем же маршрутом, что и наследник, но никого так и не обнаружили. Средний брат вернулся ни с чем.

Отец, не терявший надежды до последнего, мгновенно сгорбился и заметно постарел. После печального известия он заперся в кабинете и лишь спустя несколько часов вышел оттуда, готовый воплотить решение в жизнь: младший отпрыск должен пройти ритуал поиска магблизнеца и стать наследником. Потому как другие дети претендовать на трон не могли. У Альфреда отсутствовали даже зачатки магии, а Далина, как женщина, быть Владыкой не могла по определению.

Тоскливо вздохнув, Альдамир отошел от окна и принялся одеваться, не дожидаясь слуги, который обычно будил его по утрам. Смысла оттягивать неизбежное он не видел, скорее наоборот, чем быстрее выполнит приказ, тем будет лучше. По крайней мере для него.

Глубоко в душе теплилась надежда, что никто не откликнется на призыв и он с чистой совестью откажется от навязанной чести. И даже отец не сможет сказать ему ни слова против. Трон Владыки не может занять мономорф, которого не слышит само Предопределение и не одаривает магическим близнецом, идеальным партнером, усилителем и накопителем силы.

Альдамир поморщился.

Предопределение. Сколько смысла в одном этом слове. Раньше он был доволен судьбой, которую оно ему предрекало, сейчас ощущал только раздражение. Вот вроде нужно радоваться, что благодаря обстоятельствам у него появлялся шанс вырваться за рамки привычной маски оболтуса и прожигателя жизни, стать кем-то значительным, важным, нужным для отца и государства. Но…