– Леле. – Алексей хватает меня за руку. – Спокойно. Все нормально. Это просто паста. Я помогу тебе все прибрать. Всякое бывает. – Разве он не самый лучший? Алексей, Красавчик, Секс-бог, Герой. Я нравлюсь ему, несмотря на то, что веду себя как полная тупица; сквозь все безумие он видит настоящую меня, невероятную и сексуальную. Я знаю это. Я чувствую. Ладно, может, еще рановато и я просто выдаю желаемое за действительное. Но возможно, в конце концов я все-таки не останусь навечно одна-одинешенька. Он убегает за салфетками. Я глубоко и с облегчением вздыхаю: в мире все хорошо, и плевать, что я ходячее недоразумение – такой уж я родилась, детка. И тут я поднимаю глаза и вижу Дарси Смит, которая спокойно обедает в одиночестве в дальнем углу столовой, но только в этот раз она открыто смеется надо мной.

Когда после занятий я жду Алексея, мимо моего шкафчика проходит Дарси. На ней точно такая же белая рубашка-поло, как на мне, только не перепачканная соусом от спагетти.

– Эй, – зову я ее, и она оборачивается. – Дарси, правильно?

– Да, а ты Леле?

– Леле, ходячее недоразумение Майами-Хай. Так звучит полное имя.

– Не вижу ничего плохого в ходячих недоразумениях, – отвечает она. В моей голове взрываются фейерверки, играет оркестр.

– Да, спасибо! И я так всегда говорю!

– Гении мыслят одинаково.

– Знаешь, я сразу догадалась, что ты умная. А знаешь, кто ты еще?

– Кроме того, что умница, красавица и представляю черное меньшинство в Майами-Хай?

– Да, кроме этого. Ты тот человек, который всегда застает меня в худшие минуты моей жизни. У каждого есть такой.

– Правда? По-моему, у меня такого нет.

– Что ж, теперь я могу им стать!

– Черт, придется мне теперь вести себя безупречно, когда ты будешь рядом.

– Наоборот, веди себя хуже некуда! Эй, а не хочешь зайти ко мне в гости? Я бы сейчас отложила домашку часов на пару сотен.

– Ух ты, гении реально мыслят одинаково!

Еще несколько дней, и у нас будет свое тайное рукопожатие, я это чувствую.

Я разрешаю Алексею забить на домашку вместе с нами, в основном потому, что на него приятно смотреть. Дома я убеждаюсь, что мои родители надежно заперты каждый у себя в комнате (видит бог, хватит с меня на сегодня позора) и приступаю к работе над своим последним шедевром. Алексей снимает, а мы с Дарси разыгрываем сюжет сегодняшнего вайна: «Тот, кто всегда застает тебя в худшие минуты жизни».

На дворе особенно солнечная пятница, и мы идем на третий урок – алгебру. По пути из исторического корпуса в математический Дарси сообщает, что у каких-то ее знакомых намечается вечеринка.

– Погоди-ка, – я останавливаюсь. – Я разве не единственная твоя подруга? Ты что, прячешь от меня своих друзей, потому что считаешь, что я не такая крутая, чтобы с ними тусоваться? Или еще хуже, ты прячешь МЕНЯ от своих друзей, потому что боишься, что я тебя опозорю?!

Я скучаю по своим подругам из католической школы и даже негодую из-за того, что они по полной загружены внешкольными занятиями. Раньше я всегда знала, что обо мне думают, знала, что друзья гордятся знакомством со мной, что они верны мне, и поэтому ничего не боялась. Теперь мне всего этого не хватает. В Майами-Хай я чувствую себя так, словно у меня выбили почву из-под ног.

– Ничего себе! – Она смотрит на меня так, будто я сумасшедшая. Сумасшедшая, но милая… милая сумасшедшая, если хотите. – Во-первых, я бы не стала называть Бекку Картрайт и Иветт Ампаро своими друзьями, они скорее знакомые. Во-вторых…

– Постой, так это вечеринка Иветт Ампаро?

– Да, знаешь ее?

– Знаю ли я ее? Она всего лишь раз семьсот разрушила мою жизнь. – Я дышу через нос, как раздраженный дракон.

– Тебе никогда не говорили, что ты любишь слегка подраматизировать?

– Может быть. – Для пущего эффекта я театральным жестом, как кинозвезда, перекидываю волосы через плечо. – Но все, кто находится в здравом уме, согласятся, что Иветт – настоящая овца.

– Мило, Леле, очень по-взрослому, – говорит Дарси.

Мы с ней всего три дня дружим, и вот она уже меня отчитывает. Восхищаюсь ее дерзостью.

– Да и ладно, я не пойду. Честно, терпеть ее не могу. Она тиранка.

– Необязательно с ней разговаривать, но, по-моему, тебе же будет лучше, если пойдешь. Немного неформального общения не помешает, узнаешь получше своих одноклассников. Там будут все крутые ребята, – не сдается Дарси.

– Прости, ты только что сказала «крутые ребята»?! Это «Классный мюзикл», что ли?

– Что? Что это вообще значит?

– Не знаю, – приходится признаться мне. Была ли Шарпей из «Классного мюзикла» крутой? Может ли вообще быть крутым человек по имени «Шарпей»?

– Слушай, не хочешь, не ходи. Я просто подумала, что мы могли бы повеселиться. Ну серьезно, чем еще заниматься вечером пятницы?

Как оказалось, Алексей тоже собрался на вечеринку к врагу (и ты, Брут?!).

– Это отличная возможность показать, что ты ее не боишься, – говорит он. – Увидимся там.

– Я никого не боюсь, – отвечаю я. – Меня невозможно напугать.

– Бу! – кричит мне в лицо Дарси, и я чуть не падаю в обморок от страха.

– И мне придется наряжаться? – спрашиваю я, уютненько сидя на полу спиной к кровати. Дарси стоит перед зеркалом, наносит на губы красно-коричневый блеск и уже выглядит обалденно. Повернувшись, она оглядывает меня с ног до головы.

– Можно и не наряжаться, но в розовой пижаме идти не советую.

– Блин, но она так мне нравится! Удобная. И здорово сидит. – Я обнимаю себя и улыбаюсь от уха до уха.

– Это, конечно, здорово, Леле, но мы все-таки на вечеринку идем. Люди обычно хоть немного стараются нормально выглядеть.

– Уф, ну почему все всегда так сложно? – Опершись на край кровати, я встаю и неохотно бреду к шкафу. Штаны, штаны, штаны, футболки, футболки, футболки… гм, да, у меня в шкафу мало разнообразия. О, платье! Наконец-то! Прямиком за вереницей рубашек-поло отыскивается белый сарафан в цветочек и с широкой юбкой, который, по-моему, я надевала лишь раз – на семейный пикник пару лет назад. К счастью, он по-прежнему отлично на мне сидит. Туговато, может, но налез ведь.

– Какая прелесть! – восклицает Дарси. – А теперь давай подберем туфли.

– У меня их не так много. Да я вообще не очень по части туфель, понимаешь?

– Нет, не понимаю, туфли – это очень важно, кого хочешь спроси.

– Правда? А я-то думала, если что и важно, то вода и воздух, но теперь ясно, туфли, значит. Век живи – век учись.