около миллиона лет назад. Но нельзя исключать и реальность проникновения человека в Сибирь южным путем — через Монголию. Пути отсюда могли идти расходящимися маршрутами ― на северо-запад, по алтайским горам и долинам, на север, в Туву, и на северо-восток, в Прибайкалье и Забайкалье, по долине Селенги. Не будем забывать, что нынешние государственные границы ― это не более чем результат сложных геополитических игр XVIII-XIX вв., и к седой древности они отношения не имеют. Наконец, не будем упускать из виду и возможность расселения в Приамурье и Приморье с территории современного северо-восточного Китая (Маньчжурии).

Каковы же самые ранние следы человека в Сибири? Ответ на этот вопрос дают открытия новосибирских археологов на Алтае. Здесь, в долине реки Ануй, обнаружена стоянка Карама. На четырех уровнях, в толще склоновых отложений с многочисленными глыбами и обилием щебенки, встречены достаточно грубые изделия из камня ― галечные орудия, скребла, отщепы, орудия с «клювиками» ― выступами и выемками и др. По верхним уровням находок недавно получены первые абсолютные датировки ― порядка 540 и 640 тыс. лет назад, так что нижние уровни должны быть намного древнее. В настоящее время можно говорить о первых следах проникновения человека на территорию Северной Азии уже в среднем плейстоцене (как минимум 700 тыс. лет).

Отдельные находки каменных орудий, сходных по облику с найденными в Караме, порой в сопровождении костей животных, встречены в Сибири на достаточно широкой территории. Есть такие находки в Кузбассе, на берегах Красноярского водохранилища, на верхней Ангаре и в Забайкалье.

Но галечная индустрия не исчерпывает всего многообразия древнейших культур Сибири. Наряду с ней юг Сибири, как показывают находки в Туве, подобно близлежащей Монголии, входил в круг ашельской культуры с характерными для нее двусторонне обработанными орудиями ― знаменитыми ручными рубилами. Эта культура была чрезвычайно широко распространена в нижнем палеолите Европы, Африки и на большей части азиатского материка. Вряд ли можно рассматривать картину освоения человеком Северной Азии как последовательное расселение с юга на север. Скорее всего на протяжении длительного времени, вместившего колоссальные по размаху климатические изменения, территория, осваиваемая людьми, то расширялась, то сокращалась в зависимости от палеогеографической обстановки. При этом следует учесть масштаб среднеплейстоценовых оледенений, когда огромные по объему ледниковые щиты препятствовали стоку основных сибирских рек в Северный Ледовитый океан и вдоль краев ледников формировались гигантские подпрудные бассейны.

Следующая эпоха, средний палеолит (поздняя часть этой фазы традиционно называется «мустье»), представлена ныне на Алтае великолепной серией четко стратифицированных памятников, расположенных как в пещерах, так и под открытым небом. Основной памятник, Денисова пещера, дает колонку культурного развития в огромном временном диапазоне ——примерно от 280 до 40 тыс. лет назад. Удивительно, что, несмотря на огромную удаленность Северной Азии от основных центров развития мустье в Европе и на Ближнем Востоке, общий облик индустрий в принципе сходен. Как и в других областях распространения мустьерской культуры, в Сибири она представлена в виде параллельно существовавших в рамках одной территории вариантов. Увы, остатки самого человека, которые могли бы пролить свет на вопрос о том, кто же были создателями этих индустрий (неандертальцы, ранние homo sapiens или смешанные популяции?), немногочисленны и представлены изолированными зубами. По такому материалу дать однозначный ответ практически невозможно. Общий облик мустьерских индустрий указывает на юго-западное направление связей сибирского среднего палеолита, ориентированных в Среднюю Азию, на Ближний и Средний Восток. Вместе с памятниками Монголии мустье Сибири может рассматриваться как крайний восточный форпост распространения этого культурного комплекса. Вероятно, к эпохе среднего палеолита могут быть отнесены многочисленные находки изделий из кварцита, несущих следы ветрового воздействия (называемого «эоловой корразией»), что является показателем очень суровых климатических условий.

Такие находки встречены в долинах Енисея, Ангары, на Верхней Лене, вплоть до северных мест типа верхнего течения Нижней Тунгуски и Вилюя.

Новейшие открытия на Алтае говорят об очень раннем появлении в Сибири верхнего палеолита (начиная со времени 42-43 тыс. лет назад, а возможно и ранее), т. е. процесса, связанного с распространением человека современного физического типа, не отличимого от нас. Давно прошли те времена, когда авторы писали о значительном запаздывании верхнего палеолита в Сибири, его отсталости и т. д. На раннем этапе верхнего палеолита прослеживается сосуществование двух культурных традиций. Первая из них, связанная с индустрией крупных длинных пластин, получаемых с плоских ядрищ, распространена от Алтая до Забайкалья. Наряду с сохранением многих мустьерских черт каменный инвентарь этих стоянок демонстрирует выразительные серии типично верхнепалеолитических форм ― резцов и скребков. Вторая традиция представлена пока только на Алтае (материалы из раскопок стоянки Усть-Каракол I и Денисовой пещеры). Для нее показательно раннее появление развитой микропластинчатой техники, серия скребков высокой формы, скрёбла, резцы. Эта линия развития, по сути, идентична распространенной в Европе и на Ближнем Востоке ориньякской культуре. Нельзя не отметить возникновения на данном этапе, причем в рамках обеих традиций, типично верхнепалеолитических культурных достижений ― поразительно развитой техники обработки кости, украшений (включая великолепный браслет из мягкого камня, найденный в Денисовой пещере) и произведений изобразительного искусства (вырезанная из кости головка медведя, открытая на стоянке Толбага в Забайкалье). При отсутствии палеоантропологических находок неясно, как генезис верхнего палеолита в Сибири может быть связан с вероятной миграцией homo sapiens.

Средняя пора верхнего палеолита, время примерно от 27-28 до 20 тыс. лет назад, недаром получила определение «классический этап». В свое время открытие М. М. Герасимовым знаменитой стоянки Мальта неподалеку от Иркутска оказалось настоящей сенсацией. Ведь до этого в Сибири были известны лишь памятники, относящиеся к очень позднему в пределах палеолита времени. К тому же каменный инвентарь этих стоянок отличался заметным архаизмом. Великолепная пластинчатая индустрия, множество предметов из кости, рога и бивня, разнообразные украшения, изумительная серия статуэток, изображающих женщин и птиц, наконец, остатки двойного детского погребения, словом, все это великолепие Мальты, столь непохожее на обычный «сибирский палеолит», вызывало в памяти лучшие образцы европейского палеолита. Заговорили даже о «пришельцах с Дона на берегах Ангары». Как будто эта точка зрения соответствовала и антропологическим данным, свидетельствовавшим об европеоидном облике мальтинских младенцев. Все же по мере открытия новых памятников данной фазы в различных уголках Сибири гипотезы о трансконтинентальных миграциях, удачно названные в свое время академиком А. П. Окладниковым «археологическими миражами и фантомами», теряют почву. Становится все яснее, что, несмотря на специфичность, комплекс Мальты входит как составная часть в систему культур средней поры верхнего палеолита Сибири. К числу пластинчатых индустрий этой стадии развития в последние годы прибавились выразительные находки из многослойной стоянки Ануй II на Алтае, в инвентаре