— Всё. Теперь можно идти, — сказал Миша.

Таня взяла своего брата за руку, а он направил вперёд луч света. Но луч этот заметно подрагивал, и причиной этому было то, что и Мишина рука подрагивала. И он ничего не мог с этой дрожью поделать.

Таким образом, они вошли внутрь холма.

* * *

— А куда нам возвращаться? — чуть слышно спросила Таня.

— Что? — Миша даже не понял её вопроса.

— Ты посмотри назад, там ничего не видно, — ответила она.

Миша оглянулся, и обнаружил, что теперь почему-то действительно не видно того проёма в комнату.

Они прошли шестьдесят или семьдесят шагов вглубь холма, но всё это время шли по прямой, так что и теперь, без сомнений они должны были бы увидеть проём. Но ничего не было видно.

— Странно, но ничего страшного, — ответил Миша.

— Не страшно? — переспросила Таня. — А как же мы назад вернёмся?

— Вернёмся, вернёмся, — неопределённо ответил Миша.

— Поворачиваем сейчас же, тогда, может быть, ещё найдём выход.

— Нет, ни в коем случае. Я знаю, что мы уже почти дошли.

— Дошли докуда?

— По своему ночному видению я примерно помню размеры этой залы. И мы уже почти дошли до галереи. Вот мы пройдём по галерее, и тогда окажемся ещё в одной зале. Ночью я не успел добраться туда, потому что ты меня вернула. Но я знаю, что именно там найдём мы решение всех тайн…

— Не надо, я прошу тебя.

— Ты просто трусишь.

— Да, мне страшно. А тебе, разве нет? Разве ты не чувствуешь, что кто-то наблюдает за нами?

Миша действительно всё это время чувствовал леденящий, нечеловеческий взгляд. И ему действительно было очень-очень страшно. И ещё он понял, что не вполне руководит своими действиями. Смутно понимал он, что не следует идти в этот мрак, а также то, что тёмная воля неведомого верховодит им.

— Пойдём же назад. Я очень прошу тебя, — взмолилась Таня.

Миша сильно прикусил нижнюю губу. Он отчаянно боролся с волей того неведомого и злого, что окружало их.

А Таня прошептала:

— Какая здесь тишина… ни единого звука…

И тогда Миша понял, что такое мертвенная тишина. Ни единого шороха, вообще — ничего. Эта тишина давила на нервы.

И когда некий шорох пронёсся в воздухе, то вздрогнула Таня, а Миша даже вскрикнул. А потом он с силой потянул её дальше, упрямо приговаривая:

— Теперь уже недолго осталось…

И действительно: вскоре они дошли до противоположной стены. Возле стены вздымались колонны из чёрного камня. Из колонн выпирали искажённые смертными муками, и от того жуткие лики.

— Смотри: раскрывается… — прошептала Таня.

Миша направил луч фонаря туда, куда указывала она, и увидел, что в стене совершенно бесшумно раскрываются створки.

— Так, за этими створками начинается галерея… — сказал он. — Пойдём туда…

— Миша, ну опомнись же! — взмолилась Таня. — Если бы здесь никого не было, то можно было бы исследовать. Это было бы страшно, но безопасно. Но ты видишь: здесь всё движется, всё завлекает нас. Здесь есть что-то. Бежим отсюда, бежим…

И тут чей-то наполненный болью и ужасом голос простонал:

— Бегите отсюда… наверное, уже поздно, но всё равно бегите… Нет таких слов, чтобы описать, что ждёт вас…

Они обернулись на этот голос, и увидели, что один выпирающий из колонны лик теперь шевелится. Ни на мгновенье не оставляло его выражение смертной муки. Но теперь из глубин его поднималось тусклое золотистое сияние.

— Кто ты? — дрожащим голосом спросил Миша.

— А-а… — застонал лик. — Бегите… бегите. Оно приближается…

— Как мы можем помочь тебе? — спросила Таня.

Но лик уже ничего не мог ответить, а только стонал. Между тем исходящее от него золотистое сияние усиливалось, и постепенно распространялось по колонне. Теперь и иные составляющие колонну лики начинали шевелиться, и тоже стенали. Но вот начала расползаться по колонне чернота. Эта чернота наплывала снизу, она клокотала, она один за другим поглощала лики, так что вновь они становились каменными, холодными.

— Бежим отсюда! — выкрикнула Таня, и из всех сил потащила Мишу назад — туда, где, по её мнению, был выход в дом.

Миша не сопротивлялся, он просто передвигал ноги. И вдруг тот мощный луч света, который выбивался из фонаря, затрепетал, словно сердце умирающего.

— Нет, не может быть, — молвила Таня. — Ведь фонарь был совершенно новым, и батарейки были новыми…

Миша взмахнул фонарём, и тут свет окончательно потух. Мальчик начал усиленно трясти фонарём. Много раз нажимал он на кнопку включения, но свет так и не появился…

Теперь их окружала полная, совершенно непроницаемая чернота. Даже поднесённой к лицу руки не было видно.

И хотя Миша держал Таню за руку, он спросил:

— Ты здесь?

— Да, — ответила она. — Главное, не выпускай меня.

— Не волнуйся, не выпущу, — отозвался Миша.

И вот они пошли во мраке. Напряжение нарастало. Они чувствовали, что рядом находится нечто, и это нечто наблюдает за ними, и может наброситься на них.

Холодный пот покрывал Мишино тело. Он выдохнул:

— Сколько мы уже прошагали?..

— Мы уже должны были вернуться в дом, а я по-прежнему ничего не вижу, — отозвалась Таня.

— Похоже, что мы заблудились, — простонал Миша.

— Давай считать шаги, — предложила девушка.

Они вслух начали считать шаги. Когда насчитали сотню, Миша споткнулся, и не удержался на ногах. Мишины руки стали влажными от пота, и поэтому Танина ладонь выскользнула из его ладони. Он повалился на пол, и сильно ударился лбом. Ему показалось, что на мгновенье он потерял сознание. Но вот сознание вернулось, он вскочил на ноги, и закричал громко, зовя сестру по имени.

Таня не ответила, зато издали донёсся скрежещущий хохот…

И тут ужас больший, чем когда-либо до этого захлестнул мальчика. Только теперь он понял, что, если бы раньше поблизости не было сестры, он давно бы уже сошёл с ума в этом жутком мраке. А теперь он действительно остался один, и чувствовал, как завладевает им паника. Он понимал, что ещё немного, и он просто побежит, оглашая своими воплями окружающую его могильную тишину.

И он зашептал: «Так, тихо. Главное, без паники… Просто надо всё обдумать, и тогда станет ясным, куда идти…» Некоторое время он простоял в угольной черноте. Но, как ни старался, никак не мог он успокоиться. И только возрастало напряжение.

А потом он услышал мученический стон. Позвал слабым голосом:

— Таня, это ты?.. Отзовись, пожалуйста…